– По запаху чувствую, еще не готовили. Помочь?
Квартира для нариков была вполне приличная, хоть и подзапущенная. В тюрьме Джаз рассказал, что Викусин дед был медицинским светилом и после его смерти год назад эта квартира отошла внучке в наследство. До этого они девять лет жили в однушке, выменянной его родителями.
Вика стала, радостно ойкая, торопливо доставать из пакетов, все еще стоявших в углу кухни, разную снедь. Но я ее решительно остановил:
– Давай я. Покажи, где посуда, и иди переодевайся. А потом уже приходи помогать.
– А, да? Хорошо. Я быстро!
Она ткнула пальцем в грязноватые сковородки с мисками и убежала. В командировках я вместо гостиниц часто снимал апартаменты, потому что там мог готовить домашнюю еду. И неплохо научился. К выходу Ромки из ванной уже была готова свежая фунчоза с ароматным чесноком, к возвращению Вики в накрашенном и приодетом виде на сковороде дымилась картошка с мясом и луком. Вику, кстати, теперь можно было оценить по достоинству. Забранные назад густые волосы, высокая шея и сережки в ушах делали ее изящной. Были в ней и какая-то внутренняя сила, естественность, решительность. Такие женщины способны управлять армиями или, на худой конец, компаниями. Вот только управляет ли Вика своей жизнью, хочет ли выбраться из бесконечного круга «химичить-кайфовать»?
Втроем мы быстро нарезали сыр, красную рыбу и копченое сало. Соленья и зелень выложили на разнокалиберные тарелки. Перенесли все в гостиную, сели за круглый стол темного дуба – даже без скатерти, он был представительный сам по себе.
Не хватало последнего атрибута. Ромка достал откуда-то патефон и несколько пластинок, некоторые из которых, вспоминается, мы слушали в детстве; одну из них поставил на проигрыватель и завел. Заиграл легкий джаз, который сразу придал атмосферы нашему празднику:
– После смерти отца мама хотела выбросить патефон, но я ей не позволил… Искусство нельзя выбросить или сжечь, искусство – вечно! Так папа говорил.
Мы помолчали, слушая Армстронга, и молчать со старым другом было тоже хорошо.
– От деда библиотека досталась? – поинтересовался я. Половину стен занимали дубовые шкафы с книгами, в основном по медицине.
– Не только, – возразила Вика. – Половина Роминых. Он у нас лучшим был на курсе. А сейчас вот просто стоят как память.