Катюша послушно закрыла васильковые глазки и углубилась в грёзы. Улыбка тронула её губки. Потом вздрогнула и плаксиво наморщилась.
– Фу!
– Что с тобой?
– Голова плотивная….
Соловьиная трель позвала меня к сотику.
– Наташ, почитай ребёнку.
– Она так интелефно не умеет, – закапризничала Катя.
– Алло.
Звонил дневной посетитель – жалобщик на Кастаняна.
– Ну, что, не отдал Жорик долг. Со двора вытолкал да ещё сказал: «дабл ю в рот всех твоих защитников».
– Так и сказал? Странно. А мне кассир доложила: деньги он сдал – все одиннадцать тысяч. Вы где сейчас? Ждите, подъедем.
Вызвонил Лёвчика.
– Наташ, ложитесь спать, я отлучусь.
Лёвчик перемахнул ворота и открыл нам калитку. Во дворе мок под дождём чёрный «Мерседес».
– Зови хозяина, – приказал водителю.
Лёвчик забарабанил кулаком в стёкло веранды, ногой в её дверь. Потом выглянул на улицу и нажал кнопку звонка. Явился Георг, полураздетый и напуганный.
– Знаешь ты кто? – взял у Лёвчика отвёртку и нацарапал на крышке багажника «мерса» неприличное слово.
– Я…. я сейчас принесу деньги, – взвизгнул хозяин.
– Не торопись. Я покупаю твой долг, – достал бумажник и отсчитал незадачливому владельцу магазина сантехнических товаров одиннадцать тысячных купюр. – Идите в «Лексус», мы с Жориком ещё поболтаем.
– Ты кого тут в рот имел? – придвинулся к обомлевшему армяну.
– Не верьте, – разом осип тот. – Врёт он всё, врёт! Оговорить хочет.
– Поверим? – оглянулся на Лёвчика.
Тот пожал плечами – воля барская, а можно и воспитать.
– Значится так. Завтра внесёшь полста штук в кассу или конфискую твоего «мерина» – на ишака пересядешь. И запомни, хачик, за базар надо отвечать.
Наташа укладывала Катюшу, да и уснула в детской. Я пробрался в кабинет – надо было многое обдумать.
– Билли.
– Твои разборки с Кастаняном отдают шовинизмом.
– Да брось. Обыкновенный недовоспитанный хапуга, которых, к сожалению, ни мало и среди русских – причём здесь национальность?
– А словечки?
– Прости, не сдержался.
– Мне-то что от твоих извинений – я не Кастанян.
– И, слава Богу. Другое душу томит – что я завтра скажу матери погибшего парня? Его жалко, её жалко, но ведь не было злого умысла – несчастный случай в мальчишеских разборках. Оба хотели поединка, их судили. Нет, не могу я мальчишку ментам отдать – зуб за зуб не получается.
– Он должен предстать перед судом – для его же блага.