Глава 3.
Неожиданно…
Присев на край койки, я поняла, что новое спальное место довольно мягкое. В меру, конечно. Спины, как известно, надо беречь. Мысль была не нова и откровением не являлась, но надо же было о чем-то думать, чтобы не дать слишком счастливому выражению проступить на физиономии. Вот я и начала думать о пользе ортопедических матрасов. А че? Хорошая думка.
И вот, быстро продумав эту поистине грандиозную мысль (то есть справившись с эмоциями), я со всего маху шмякнулась на матрас своего нового лежбища, блаженно вытягиваясь на нем и вновь берясь за штудирование учебника по штурманскому делу.
Однако секунд через тридцать меня от этого полезного занятия отвлекли взгляды собравшихся, направленные в мою сторону.
Оторвавшись от планшета, я покосилась сначала в сторону Грега и компании, а затем перевела взгляд на своего соседа, задравшего голову вверх и задумчиво рассматривающего то ли дно моей кровати, то ли мою чуть выглядывающую с матраса коленку.
– Чего? – свесив голову вниз, несколько ворчливо поинтересовалась я у желтоглазого.
– Да нет. Ничего, – с усмешкой заверил он меня, вновь принимая горизонтальное положение.
Капитан потряс головой, словно отгоняя наваждение, а затем, подняв глаза, заново поинтересовался у моего соседа:
– Точно уверен?
Вот это уже было сродни хамству.
Такое недоверие подчиненному.
Или его способности принимать решения?
Обычно, когда образовывалась пара, вопросы никто не задавал. Это был личный выбор двоих. И команда его принимала. Подчинялся такому решению и командир.
Тем более если оба бойца относились к данной группе.
А тут вопрос прозвучал дважды.
Хамство. Не иначе.
Я даже не посмотрела в их сторону. Ни на Грега, ни на остальных членов группы.
Они могут не уважать себя лично, друг друга, меня. Да весь мир, если угодно.
Но я-то себя уважаю.
Поэтому и вид у меня был самый что ни на есть отрешенно-благостный.
Тем более что через несколько секунд выяснилось, что парень снизу тоже себя ценит. И решений не меняет.
Некоторое время они с капитаном изучающее смотрели друг на друга, а затем негаданно объявившийся напарник тихо и твердо произнес без единой эмоции в голосе, но с некоторым нажимом на первом и последнем слове: