КАССИЙ
Боишься?
Мне думать, ты такого не хотел?
БРУТ
Нет, Кассий, хоть его люблю я сильно.
Но для чего ты задержал меня?
И чем со мной хотел бы поделиться?
Коль речь об общем благе заведёшь,
То ставь, хоть честь и смерть пред каждым глазом,
Спокойно буду я смотреть на них.
И да помогут боги столь, сколь к чести
Моя любовь сильней, чем смерти страх.
КАССИЙ
В тебе, Брут, эту доблесть знаю также,
Как показную мягкость я твою.
Что ж, тема повести моей – о чести.
Я не скажу, что ты иль кто другой
О жизни думают, но предпочёл бы
Я для себя жить жизнью не такой,
Чтоб в страхе трепетать пред мне подобным.
С тобой свободными мы родили́сь,
Как Цезарь. Вскормлены, как он, и можем
Как он, сносить зимою холода:
Вот, как-то раз, в день ливневый и шквальный,
Когда Тибр бурный берега терзал,
Сказал мне Цезарь: «А дерзнёшь ли, Кассий,
Со мною прыгнуть в гневный сей поток
И выплыть вон туда?». По его слову,
Как был одет, я бросился в волну,
Велев ему: «За мной!», что он и сделал.
Поток ревел, но мы справлялись с ним,
На крепких мышцах в сторону бросая,
И пресекая вызовом сердец.
Но прежде, чем смогли доплыть до цели,
Как Цезарь крикнул: «Кассий, помоги!».
Как наш Эней7, великий предок, вынес
Из пекла Трои на своих плечах
Анхиза8 старого, так из волн Тибра
Мной вынесен усталый Цезарь был.
И вот теперь он богом стал, а Кассий —
Ничтожество, и должен спину гнуть,
Когда ему кивнёт небрежно Цезарь.
В Испании болел горячкой он,
Когда случался приступ, замечал я,
Как он дрожал, да, этот бог дрожал.
С его трусливых губ сбегал окрас их,
А взор, прищур, чей, держит в страхе мир,
Терял свой блеск. Как он стонал, я слушал:
Да, тот язык, что ри́млянам велел
Записывать его все речи в книги,
Увы, кричал: «Титиний, дай мне пить!»,
Как слабая девчонка. Поражает,
О, боги, как сей муж, чей нрав столь хил,
Смог преуспеть в величественном мире
И первым стать!
Крики. Фанфары.
БРУТ
Ещё всеобщий крик!
Я думаю, что с этим одобреньем
Осыпан почестями Цезарь вновь.
КАССИЙ
Да, друг, словно Колосс9 над мелким миром,
Поднялся он, а мы, ничтожный люд,
Снуём у ног его огромных, смотрим,
Как нам позорней смерть свою найти.
Порой вершат свой жребий люди сами.
Не звёзд вина, а наша, милый Брут,
Что все мы оказались в подчиненье.
Цезарь и Брут: чем Цезарь так хорош?
Иль имена, одно другого, звонче?
Они красивы, хоть пиши их в ряд,
Произнести устам не трудно оба.