– Ага. А ты откуда знаешь? Встречался уже?
– Было дело. Они из семьдесят второй. Вместе с Ритулей и Лен…
Он не успел договорить. Филя вдарил обидчика по пояснице у всех на виду и прошипел:
– Сегодня сочтёмся, волчара позорный.
Остальное время в школе прошло боле-мене. К последнему уроку Пашка с Аликом разработали план экстренной эвакуации через окно первого этажа. Который в этот день удался.
Что не скажешь о последующих.
Сначала были десятиклашки, из компании Ялова. По два – три человека. Потом появись пэтэушники от Филатова. То же не большими группками. После первых нескольких побоищ, Пашка вообще озверел. Валил всех подряд не жалеючи. Хотя порой доставалась тоже хорошо. Егорка с Филей на эти представления уже не ходили и в школе держались подальше. Зато появились зрители, специально ждавшие после уроков гладиаторских боёв. А он уже и не убегал. Просто сразу увидев новую компанию перед парадным, шагал за угол школы. Туда, где кусты скрывают обзор с дороги и кроны деревьев закрывают окна.
– На тебя уже ставки начали делать, – укоризненно, как-то заметил Алик. – Смотри, допрыгаешься. Вон сколько врагов нажил. Опасно с тобой рядом ходить стало. Огреют, как ни будь сзади чем потяжелее за компанию и в канализацию.
– Ладно. Не каркай, – отмахнулся Пашка. – Главное вовремя папку мою забирай и сматывайся. А там, глядишь, кому та наскучит зубами плеваться и гипсовый лапсердак надевать. Отстанут.
– Во, во! Закапают и отстанут. Ты вон только ногами больше махаешь. Припрут толпой, сгрудят. А кулачки у тебя с грецкий орех. И сучишь ими ты плохо.
Слова Шмакова вскоре стали пророческими.
***
На улице уже похолодало. Зарядили дожди. Дорожки услал разноцветный ковёр опавшей листвы. После занятий все ломились в раздевалки, побыстрее схватить своё, пока не оборвали вешалки.
Пашка, не спешил. Апатия и злость ко всему происходящему – эти два не совместимых чувства, крутили нервы в разные стороны. Сысоева игнорировала его по полной программе. Будто его вообще не существовало.
Вошёл в раздевалку, когда оттуда основная толпа уже свалила. Поднял с пола свою куртку и, выпрямившись, столкнулся взглядом с её очами. Снова сработал эффект кролика перед удавом.
– Почему только в твои глаза я могу смотреть, не моргая и не отворачиваясь? – Кому был задан вопрос? Себе или ей? – Ты прости меня, пожалуйста, за всё, – с судорожной мольбой в голосе, Пашка сделал шаг на встречу.