Подготовив бумаги, я только схватилась за ручку двери, как услышала противные вопли за дверью и, разумеется, тихо ее приоткрыла, подглядывая.
Несносный босс стоял у стола, опершись на него задницей. Без пиджака, рукава белоснежной рубашки закатаны, и сама она изрядно помята. Вытянул свои длинные крепкие ноги, не потрудившись даже застегнуть ремень брюк после явно бурного утра в его хоромах.
– Подонок! Ты за кого меня принимаешь? За шлюху? – верещала яркая блондиночка, размахивая своими тряпками.
Ничего такая. Он ее прямо с конкурса красоты привез?
Невозмутимый херр не отвечал ей, сложив на груди руки и наблюдая, как женщина одевается. Вот так всегда, как раздеть, так все умеют, а как неудобный замочек на спине застегнуть, так просить надо.
– Я тебе этого никогда не прощу! – с размаху лупит по щеке девица моего босса, аж и у меня лицо загорелось за компанию.
Всё с той же скучающе-холодной мордой Алекс хватает девушку за руку и тащит к двери.
Темно-синий взгляд, снова словно выстрел, впивается в меня. Приходится распахнуть двери шире. Ну, я же помощница во всем? Вот! Милости просим отсюда, мадемуазель!
– Убери ее, – бесстыже безразлично приказывает Алекс охраннику, возникшему как черт из табакерки.
– Доброе утро. Аналитика и диктофон, мой господин! – демонстрирую я готовность к труду и обороне.
– Я сказал прийти тебе в девять тридцать! – рычит злой босс, взирая на меня синей бездной.
– Я просто увидела, что вы уже закончили с этой… рутиной, – мило улыбнулась я, недвусмысленно махнув рукой в сторону захлопнувшейся двери.
Собравшиеся в прищуре ресницы подсказывают мне, что он поспевает за моими ехидствами.
– Выйди и вернись вовремя, – выплевывает отвратительно красивый рот.
Показываю фак в спину устремившегося к гардеробу хладнокровному вампиру, собираясь уйти. Но застываю, наблюдая, как он на ходу сдирает с себя рубашку.
Вау! Что же он с ней такого делал, что эта белобрысая кошечка так спину ему разодрала?
За моей новой ассистенткой закрывается дверь, а я таращусь на ряд одинаковых рубашек в шкафу.
Осточертела эта жизнь. Все одинаково каждый день. Одни и те же костюмы, галстуки, рубашки. Огромная коллекция хронометров сверкает в деках ящика. Переговоры, совещания, бумаги и цифры.
Даже женщины в моей жизни все одинаковые, делятся всего на три типа: актрисы, строящие из себя скромниц, хабалки, решившие, что меня можно взять в оборот ярким макияжем и навязчивостью рыночных торгашек, и самые популярные – девицы инвестирующие в себя кучу бабла, чтобы присосаться к члену какого-нибудь мужика с кошельком потолще.