– Почему вы не пристегнуты?
– Мне нельзя. Видите в каком я положении?
Тихий мягкий голос Агнии сразу успокоил стюардессу, и не просто успокоил, а заставил взглянуть на себя со стороны – увидеть свое будущее. Они посмотрели друг на друга и заулыбались: одна от радости, что вот-вот станет матерью, а другая от светлого открытия, что плод материнства, который и ей когда-то предстоит отведать, оказывается такой сладкий и желанный. Не переставая улыбаться, стюардесса быстро оценила ситуацию, и ласковым умоляющим голосом обратилась за помощью к здоровяку, над которым как раз «проплывала» Агния.
– Ловите ее, ловите! Сейчас ведь упадет!
Здоровяк понимающе кивнул головой, отстегнул ремни, удерживающие его от полета, и встал в полный рост. Он оказался действительно здоровяком – таким мощным и высоким, что упирался головой в потолок салона. Едва он поймал уже улетающую от него Агнию, как самолет миновал воздушную яму, и тут же невесомость пропала. Летающие по салону предметы упали все в одно мгновение, оголив или точнее очистив, пространство салона. Так порыв осеннего ветра раздевает рощу, застилая землю желто-оранжевым ковром. Резко, почти мгновенно, исчезло щекочущее душу состояние полета, а на душе у Агнии было по-прежнему тихо и радостно. Стюардесса спланировала на кого-то из пассажиров, перепугав того до смерти, и потом с ойканьем скатилась в проход между креслами, но, упав, тут же вскочила и бросилась на помощь Агнии. Помощь Агнии была не нужна: здоровяк крепко, несокрушимо, как пирамида Хеопса, стоял на ногах и, как колыбельку с младенцем, держал на своих могучих руках беременную Агнию, нежно и трепетно глядя на нее, боясь пошевелиться и вздохнуть, будто она могла рассыпаться или облететь, как облетает одуванчик в поле от легкого дуновения ветра.
Примерно через час, на автостоянке около аэропорта муж Агнии Фома копотливо укладывал вещи в автомобиль под радостное щебетанье жены и рокот заходящих на посадку авиалайнеров, которые из-за плотности рейсов, непременно делали один, а то и два круга над городом перед приземлением.
– И я лечу по проходу самолета и чувствую, что наш малыш замер и, видно, как и я, испытывает приятное щекочущее душу чувство. Говорят, что космонавты, как наркоманы, подсажены на это чувство невесомости. И теперь я понимаю их!