– И вот так вот мы вылетим? Вот так все закончится?
– Нет, – сказал им большой человек. Только не снова.
«Портленд» развил свое преимущество до 15 очков за 10 минут 28 секунд до конца игры. Именно в тот момент Шакил О’Нил, которого большую часть вечера опекали двое, а то и трое соперников, высвободился и сделал данк прямо у них над головами. Это попадание вдохновило «Лейкерс» на 15 набранных подряд очков – и их потрясающий камбэк довершил еще один слэм О’Нила, на сей раз после ювелирного навеса от Коби Брайанта, набросившего мяч петлей, словно в замедленной съемке.
Обычно Шак после таких демонстраций доминирования хладнокровно разворачивался и трусцой бежал по площадке назад с каменным выражением лица, как будто говорил: «Был там. Видел». Но не в этот раз. Он в ликовании выбросил пальцы рук высоко в воздух и бежал по площадке во весь опор, широко раскрыв рот и сверкая выпученными глазами.
Бабушка Одесса была права. Все будет в порядке.
Моя бабушка называла меня Шоном – не Шаком, не Дизелем, не Большим Аристотелем, не Шактусом или Биг Шэмроком. Тогда я был просто маленьким мальчиком, бегавшим по району муниципального жилья в Ньюарке, Нью-Джерси, и нуждавшимся в ком-то, кто приглядывал бы за мной.
Возможно, я и выглядел крупным, но я был всего лишь ребенком. Я был окружен, главным образом, женщинами, и если моя бабушка или тетя Вив, или моя мама видели, что возле нашей квартиры снуют наркодилеры, они тут же выходили и говорили им побыстрее убираться отсюда. Они предупреждали их, чтобы они держались подальше от их Шона. Как-то раз, когда один из этих мутных ребят заговорил со мной, моя тетя Вив выскочила из двери и начала молотить его руками.
– А ну отвалил от него!! – кричала она, колотя чувака по спине кулаками. – Этот мальчик станет баскетболистом!!
Я должен был стать кем-то особенным. Так всегда говорила мне мамочка.
Я должен был стать Суперменом.
Мое полное имя – Шакил Рашоун О’Нил. Моя мама, Люсиль О’Нил, была одна, когда родила меня. Ей было семнадцать, когда она забеременела. Я никогда не понимал, почему моя мать дала мне мусульманское имя. Предполагаю, что она могла чувствовать себя изгоем или считала, что никто ее не любил. Шакил означает «маленький», а Рашоун – «воин». Я был ее маленьким воином. Вместе с мамой мы собирались дать миру бой.