– Вот я сейчас как тебя превращу в жабу, и будешь ты, бородавчатая, на болоте квакать. Чего, девка, опаздываешь?– Сычиха повернула недовольное лицо к Ульяне.
– Добрый вечер. Я итак со всех ног бежала, специально ждала, чтоб потемнее было, чтоб невзначай не увидел кто – Ульяна замялась около двери, не зная, что делать.
– Садись на лавку. Я сейчас.
Сычиха встала из-за стола. Девушка исподтишка рассматривала старуху. Та была еще крепкой, худой, высокой и полностью седой.
Ульяна приходилась ей дальней родственницей по материнской линии. Сама мать сейчас болела, вот дочь и повадилась к Сычихе ходить за лекарством.
Когда она впервые пришла, ведьма у плетня будто ждала, сказав:
– Ну вот ты и явилась – и громко засмеялась так, что птица сорвалась с ближайшей ветки ели.
– Здравствуйте, баба Федотья. Мама моя уж третий день, как занемогла. Мне б лекарства какого… – Ульяна несмело из подлобья взглянула на Сычиху.
– Да знаю я. А что раньше не могла придтить, коли мать третий день лежит?
Старуха, не ожидая ответа, повернулась и пошла в избу. Ульяна, входя через узкую низкую дверь, пригнулась, потом замерла на пороге. По стенам были развешаны пучки трав, кореньев, веток. В углу на лавке спала пушистая рыжая кошка.
– Тебе уж пятнадцать есть? – Сказала Сычиха открывая низенький шкаф, полностью заставленный склянками с мутной жидкостью разного цвета.
– Семнадцатый идет – откликнулась девушка.
– Вот и хорошо – пробормотала ведьма, – вот и хорошо.
С тех пор Ульяна приходила к ней раз в неделю, даже, когда вылечилась мать, но про свои визиты она никому не рассказывала. Девушка не могла понять, почему ее так тянет к этой полоумной бабке. Родственные связи или просто интерес к необычному, к тайне? Любопытно, Сычиха на метле летает? С лешаком знается? Русалок видела? Все эти мысли не давали покоя.
Вот и сегодня, темной июльской ночью, Сычиха рассказала Ульяне, что та должна перенять ее ремесло, не дожидаясь смерти старухи. Знать лечащие травы и древние заговоры, а иначе, если Сычиха помрет и никто ее дар не переймёт, деревня вымрет полностью и место это будет проклято.
– Вот так, Улька, ты следующая – бабка взглянула на девушку из-под кустистых бровей, та сидела с пышным венком из цветов в руках ни жива не мертва – после меня.
– Ну ладно тебе, будет. Пойдем, что покажу. Ночь ныне особенная – старуха подняла вверх крючковатый мозолистый палец.