На Гавайях между тем правила королева Лилиуокалани, стремившаяся сохранить свою неограниченную власть и отказывавшаяся от подчинения далекой Америке.
Именно Фостер, став госсекретарем, возглавил комплекс тайных операций, которые привели к свержению королевы и провозглашению Гавайской республики во главе с Сенфордом Доулом, выходцем из среды белых миссионеров на Гавайях. Фостер вместе с другими политиками настаивал на принятии Гавайев под американское покровительство, главным образом для того, чтобы создать здесь удобную базу военного флота Соединенных Штатов в гавани Перл-Харбор (в переводе – Жемчужная гавань), рядом со столицей Гавайев Гонолулу.
По указанию госсекретаря посол США на Гавайях в начале февраля 1893 года объявил о признании нового правительства, вслед за чем о признании заявил президент Гаррисон. Именно Фостер, вспомнив свою былую военную карьеру, руководил сразу же начавшейся высадкой американских войск на Гавайях.
Это были последние недели власти Гаррисона. Новый президент Кливленд занял более осторожную позицию, так как на Гавайях происходили кровопролитные внутренние конфликты. В конце концов архипелаг вошел в состав США, став американской «территорией» с тем, чтобы через много лет получить права штата.
«Дедушка» Фостер до конца своих дней гордился тем, что он был первым из американских внешнеполитических деятелей, руководивших свержением правительства иностранного государства и установлением власти новых лидеров, которые не просто благожелательно относились к Соединенным Штатам, а выступали за включение своей страны в их состав. В уже цитированной книге он писал: «Местные жители показали себя неспособными сохранять уважаемое и ответственное правительство. У них не было энергии или воли, чтобы использовать те преимущества, которые были даны им Провидением». Это были обтекаемые и мало искренние слова, которые прикрывали тайные подрывные действия, проводимые под руководством госсекретаря.
В своих многочисленных беседах с внуками, которые он вел в своем имении возле озера Онтарио и в своем особняке в Вашингтоне, отставной госсекретарь был несравненно более откровенен. Он рассказывал им, как он сам «прямо помогал свержению гавайской монархии», и дети с замиранием сердца внимали этим циничным повествованиям