В ноябре 1918-го по объявленной гетманом Украины Павлом Скоропадским мобилизации Николай Бурлюк «является как офицер» и направляется в Одессу, в радиодивизион, где от гетмана переходит к Петлюре, затем в начале декабря 1918 года – к белым, а в апреле 1919 года остаётся в Одессе и служит до мая при Красной армии, после чего переходит на службу в морскую пограничную стражу. Уже в июне 1919 года он освобождается от службы как агроном и уезжает в Херсон, а затем в село Верёвчина к родным. С июня до августа живёт в деревне, но затем уезжает в Алешки (уездный город Таврической губернии Днепровского уезда) для подыскания службы учителя, дабы не попасть в ряды белых. Тем не менее по объявленной белыми мобилизации является как офицер, за службу в Красной армии преследуется, понижается в чине до рядового и отправляется на фронт против Махно, где служит рядовым телефонистом.
«В Декабре месяце под натиском Красной армии белые отступают Бурлюк от белых удирает через Мелитополь и Алешки и Херсон, затем на Голую-Пристань и там скрывается в больнице боясь военной службы противоречущей своему убеждению и так скрывался до Декабря <19>20 г. после чего считая с тем, что гражданская война закончена сам является в комиссариат для учета как бывший офицер. Белым явился по первому приказу как офицер потому, что документы были в их руках, а законом Р.С.Ф.С.Р. и приказам не подчиняется и не являлся потому, что не желал служить как у тех так и у других и продолжал скрываться целый год» – это из обвинительного заключения.
Несмотря на то, что Николай служил в радиодивизионе и главной его целью было как можно скорее вернуться к мирной жизни, более того, он служил и в Красной армии, Чрезвычайная тройка принимает решение расстрелять его, как «шпиона армии Врангеля», и «желая скорее очистить Р.С.Ф.С.Р. от лиц подозрительных кои в любой момент свое оружие MOГУТ поднять для подавления власти рабочих и крестьян».
27 декабря 1920 года приговор приведён в исполнение. Николаю Бурлюку было всего тридцать лет, его сыну не было и года.
Показательна разница в наказаниях – «белые» за службу у «красных» понизили его в чине, «красные» – расстреляли.
«Застенчивый» юноша, о котором писал Бенедикт Лившиц, как и все почти в его семье, не смог избежать кровавой бойни, в которую погрузилась страна. Лишь Давид избежал этой участи – во многом благодаря необычайно развитой интуиции и пониманию складывающейся ситуации.