Улыбается самой своей обворожительной улыбкой. Глаза с поволокой – снова страсть. Отвечаю взаимностью. Не могу иначе. Ещё раз и всё. Надо заканчивать. Прижимаю к себе и понимаю – нет, не могу её отпустить. Долгая прелюдия, у нас, скульпторов, так водится. Затем секс. Беру её сзади. Из зеркала на меня смотрит эта бестия с затуманенным магическим взором. Что-то невообразимое. Какой разной бывает эта женщина! И она снова моя, на это короткое время.
Умница! Втянула, зажала – оргазм. Но можно и лучше. Обязательно научу в следующий раз. Целует мои колени, бёдра. Целует пальцы, ладони. Целует всего. Млею от восторга и недоразумеваю одновременно, за что меня так можно любить?
***
Вечером снова сообщение. От неё. Ищет встречи. Сомневаюсь. Не отвечаю. Не понимаю, зачем это всё. Утром вижу её и язык опережает мысль:
– Мне нужна натурщица.
Уговаривать не приходится, как и предполагал. Улыбается своей обезоруживающей лукавой улыбкой:
– Что угодно, но только ради искусства.
Легкодоступна? Не могу утверждать. Вряд ли. Не первый день знаю. Доверяю своему опыту – легкодоступные так не манят.
Что тянуть? Приступаем сегодня же. Пока муза со мной. Дрожащей рукой делаю слепки. Смотрит с доверием, открыто, что невозможно соблазняет и мешает работе. Ведёт взглядом по моей мастерской. Останавливается на трофейном ряде ранее вылепленных мною скульптур, расположенном и ненавязчиво скрытом в дальней части комнаты. Спрашивает:
– Ты всех их знал как меня?
Врать не умею да и не знаю зачем.
– Кого-то больше, кого-то меньше, – отвечаю.
Читаю в её глазах то ли грусть, то ли ревность. Началось! Ох, уж эти женщины!
Звонок в дверь. Одна из моих моделей перепутала время…
***
Снова пишет. Много пишет. Скучает. Нужна моя энергия. «Только не сейчас», – думаю я и продолжаю вести беседу с одной из своих любимых натурщиц.
– Просятся на курс, – говорю я, то ли оправдываясь, то ли успокаивая себя. Отвечать не собираюсь. Рабочий день закончен. Но… вечер пропал. Все мысли обращены в её сторону. Секс не задаётся. Оргазм возможен только с дополнительной фантазией о ней. Дама обеспокоена:
– Что-то случилось?
– Нет, – отвечаю и целую в нос. Но сам в панике признаю: «Случилось, твою мать!»
***
Следующее занятие она пропускает, как пропускает и пять других. И больше не пишет. Задето самолюбие, подавлен, но главное – пуст. Ничего и никто не наполняет. «Ну и кто от кого зависим?» – думаю я и набираю её номер. Волнуюсь как мальчик-подросток, но всё ещё пытаюсь звучать не заинтересованно дерзким.