Ирина Викторовна рисовала портреты воспитанников по особой методике. В первые недели работы в детском доме она стала искать новые подходы к работе с детьми. Как по волшебству пришла нужная информация о лечении портретами. Ирина прочла статью7. Теперь все свое свободное время она копировала репродукции, ее рисунки становились все более точными. Самым же главным было вот что: нужно было настроить свое сердце на любовь к человеку, портрет которого предстояло нарисовать. И однажды она решилась нарисовать портрет второклассника. Мальчик был очень рад, сидел неподвижно, торжественно глядя на Ирину Викторовну. Неожиданно пришла мысль: линия бровей – некая константа для каждого человека, она повторяется в крыльях носа, овале лица и даже в движениях человека. Форм бровей бесконечное многообразие, как и людей, открыла Ирина! Открытие фундаментона-ключа в форме запятой8 для понимания человека ее окрылило. Теперь она быстро, а долго дети не могли сидеть на одном месте, рисовала портреты воспитанников. Подростки приходили посмотреть на выполненные работы, находили сходство и просили нарисовать также и их портрет. Даже четырнадцатилетние подростки договаривались о сеансах с психологом, ждали своей очереди. Ирина пробовала разные техники: цветной карандаш, мелки, пастель, простой карандаш, тушь. Оказалось, что лучшие портреты были выполнены пастелью. Они как-то отражали суть сеанса: необыкновенную нежность, доверие и гармонию в процессе работы. Каждый портрет был выполнен в определенной гамме, но чаще всего одним цветом: бархатистым зеленым, сияющим желтым; теплым оранжевым, возвышающим голубым.
Ситуация в стране, к сожалению, стремительно изменялась, в магазинах были пустые полки, порции в столовой в детском доме стали более скудными. Педагоги стали еще больше уважать директора: этот спокойный молчаливый человек организовал нормальное питание для детей, да и сами учителя и воспитатели получали продукты, правда, такие, срок годности которых подходил к концу. Но в это голодное время все оценили деловитость директора. Воспитанники учились, занимались, как и прежде, в кружках. Жизнь в детском доме налаживалась.
Ирина иногда замечала, что Евгений будто бы потух. Бывало, возвращался он прежний, веселый, активный. Он смеялся с детьми и придумывал разные игры. Но потом снова терял внутренний свет. Она боялась, что он перегорел, так часто бывает на работе, постоянно требующей искренних, сильных эмоций. Но он убеждал ее, что все в порядке, просто накопилась усталость. Однако все чаще закрывался ото всех, и если раньше на собраниях педагогов выступал с жаром, теперь сидел молча, глядя в пол. Все же однажды Ирине удалось вызвать Евгения на разговор.