– Даш, как маму зовут?
– Ольга Григорьевна.
– Подожди меня минутку. Я мигом.
У бабушки, сидящей на автобусной остановке в двадцати метрах от только что отъехавшего такси, покупаю пять розовых роз.
– Сынок, розы эти долго стоять будут. Муж мой срезал час назад в нашей тепличке. Дома подрежьте их чуть.
– Бабушка, спасибо огромное.
– Да не за что, внучек! – говорит бабушка и улыбается.
Возвращаюсь к Даше
– Ты уж сегодня меня извини – это розы твоей маме. А розы для тебя – за мной! Ну что? Если ты готова, то пошли к твоей маме.
Мы поднимаемся по лестнице на четвертый этаж обычного кирпичного девятиэтажного дома, так как прочли на двери лифта объявление – «Лифт на ремонте». До площадки четвертого этажа остаётся один пролёт. Вижу, как тяжело даются Даше последние ступени. То, что произошло дальше, я сделал автоматически, даже не задумываясь об этом, чтобы облегчить Даше подъём по лестнице: я подвожу свою ладонь под её попу, чтобы, поднимая её, помочь преодолеть оставшиеся ступени. Она сделала вид, спасибо ей за это большое, что ничего особенного не случилось. Мы уже на площадке перед её дверью с блестящим номерком сорок шесть. Я нахожусь в шоке от того, что я сделал. Аж жарко стало.
Даша нажимает на звонок квартиры.
– Кто там? – голос из-за двери раздаётся через минуту.
– Мам, это я.
Дверь открылась. Дашина мама оказалась стройной женщиной примерно такого же роста, как и дочь, с русыми волосами, вьющимися скорей от бигуди, нежели от рождения. На ней светлая блузка с широкими рукавами и воротником, переходящим в завязанный на груди бант, заколотый запоминающейся брошкой кораллового цвета с белой головкой девушки. Если бы я на улице встретил Дашу с мамой до сегодняшнего моего знакомства с ней, то подумал бы, что Дарья идёт со старшей сестрой.
Мы входим. Даша автоматическими, привычными движениями снимает с себя куртку
и вешает на свободный крючок в прихожей. Увидев дочь, состояние её кофточки, гематому около глаза, Ольга Григорьевна всплеснула руками:
– Дашенька, доченька, так поздно и в таком виде. Звонка от тебя нет, справочная сказала, что ваш рейс давно прилетел. Что случилось? Я вся извелась!
Вдруг, обратив внимание, что рядом с дочерью стоит незнакомый парень с заплывшим синим глазом и запёкшейся кровью на брови, в лётной куртке и синей фуражке работника гражданской авиации, продолжила: