Разглядывая облупившуюся штукатурку, Егор мрачно думал: они ведь вполне могли остаться друзьями. Ну подумаешь, женщину не поделили. Когда такое было, что баба себя предложила, а мужик отказался? Ну, набили друг другу морды, да и разобрались, или бутылка бы помирила. Сколько раз они сидели вот так, лицом к лицу, обсуждая победы и неудачи?
Не сосчитать…
«Все потому, что ты слишком гордый!» – фыркнула придушенная совесть.
– Заткнись, – прошептал Егор и отважно хлебнул прямо из горлышка.
«Если бы ты сам не вел себя как последняя свинья, вообще ничего не случилось бы, – не сдавалась совесть. – Но тебе же работа важнее людей, чурка бесчувственная. С чего ты взял, что тебя будут ждать вечно?»
Ответить было нечего.
Егор хлебнул еще, чувствуя, как в носу предательски запершило, а к горлу подкатил ком острой жалости, но отнюдь не к погибшему непрощенному Антону.
Жаль было себя – по-страшному…
Собственная жизнь показалась вдруг никчемной.
Егор шумно вздохнул, а из глаз брызнули слезинки. Расправившая крылья совесть бросилась в атаку. Егор поставил бутылку на пол, перевернулся на живот и уткнулся в тощую, как спина подростка, подушку.
Он не слышал, как открылась дверь, и поднял голову, только когда кто-то сел рядом, а тонкая рука осторожно прошлась по волосам.
– Ну что ты, – мягко произнесла Карина. – Не переживай. Все хорошо. Все хорошо.
Егор проснулся рано утром, оттого что кто-то осторожно скребся в дверь.
Карина спала и только недовольно почмокала губами, когда он вытянул из-под нее свою руку.
В дверь снова поскреблись.
Егор потряс головой и поискал глазами свои трусы, но почему-то их нигде не было. Мысленно махнув рукой, он натянул джинсы на голое тело и осторожно высунул голову в коридор.
На пороге с виноватым видом стоял пропавший шофер.
– Извините, – пролепетал он. – Машина, зараза такая, сломалась в чистом поле, там даже связи не было. Пока эвакуатор вызвал, пока то да се… Я решил: раз вы на рейс все равно опоздали, то не полетите, и не стал билет брать…
Егор шикнул, велел ждать внизу и воровато прокрался в ванную. Наскоро умывшись, он нацепил майку, сунул ноги в туфли и, прихватив чемодан, как вор, выскользнул из номера.
Можно было разбудить Карину и попрощаться по-человечески, тем более после всего, что между ними было ночью.
Наверное, так было бы правильно, но Егор вдруг сам себя запрезирал за вчерашнюю слабость.