Тоня отнюдь не пришла в восторг от такого произношения своей фамилии («даже Петька Зайцев не смог бы додуматься до подобного каламбура!»). Кроме того, ее возмущало поведение коронера вообще («да неужели ему безразлично, будет ли в этом деле установлена истина?»). Потому девушка заняла свидетельское место, кипя негодованием и не ожидая ничего хорошего. Коронер не обманул ее ожиданий: убедившись, что по всем спорным вопросам она в целом разделяет мнение своей сестры, он отпустил Тоню с миром и вызвал мистера Роджера Камминга.
– Мистер Камминг, как давно вы знали покойного?
– Мы вместе учились в Итоне, и уже тогда дружили, – с видимым затруднением проговорил Роджер. – Позже нас объединяла, кроме всего прочего, любовь к живописи. Мы оба были страстными коллекционерами. Дермот часто наведывался ко мне в замок, а сам он вот уже много лет обитал в Лондоне, в доме на Виктория-стрит, где я тоже был частым гостем. Правда, был период, когда мы не виделись: Дермот некоторое время провел в Австралии. Но лет пять назад он вернулся, и с тех пор ни разу не покидал пределы Англии.
Тоня с Алисой переглянулись, легко прочитав мысли друг друга: «Опять Австралия выплыла, неспроста это!»
– У него была семья?
– Дермот – старый холостяк, как и я. Были у него, разумеется, всякие кузены и кузины, но он о них почти никогда не упоминал, поэтому я убежден, что в его жизни они не играли хоть сколько-нибудь значительной роли.
– Не омрачали ли его жизнь финансовые проблемы, либо проблемы иного рода?
– Нет, насколько мне известно. Хотя я не назвал бы Дермота откровенным человеком, но я за эти годы достаточно хорошо изучил его, и если бы у него возникла какая-то серьезная проблема, – я бы это почувствовал, думаю.
– В каком настроении находился ваш друг накануне происшествия? Выглядел ли он подавленным, огорченным?
– Да ничуть! – горячо воскликнул Роджер Камминг. – Дермот пребывал в прекрасном расположении духа, был даже веселее, чем обычно.
– Вот как? У него были какие-то особенные причины для такого настроения?
Роджер Камминг нахмурился и поджал губы.
– Я не знаю, – отводя взгляд в сторону, вымолвил он.
«Ой, лжет! – неодобрительно подумала Тоня. – Видно же, что лжет!»
Коронер перешел непосредственно к происшествию, задал несколько стандартных вопросов, а затем плотно подступил к «гвоздю программы» – таинственному металлическому лязгу.