– Ну и вонь! – мужчина скривился в гримасе отвращения, различимой даже под густой тенью капюшона.
– Вам ведь не привыкать, метр. – тот же невидимый собеседник не оставил раздраженное высказывание без внимания.
– Не привыкать. – согласился всадник, направив коня к дверям избы, вызвавшей столь бурный интерес бывшей нежити. – Но и нравиться мне это не стало. Ты мертвый, и не чувствуешь всей прелести того дивного букета ароматов, что распространяет упокоенная нежить.
– Это единственный плюс в моем существовании, мэтр.
– А как же подглядывание за девками? – спросил мужчина, хитро выгнув пальцы, тут же покрывшиеся неестественным зеленым огнем с хороводом проносящихся в танцующих язычках пламени знаков. Некромант встряхнул пальцами, будто только что мыл руки и теперь стремился избавиться от воды.
Огненные капли, сорвавшиеся с кончиков пальцев, дождем пролились на тела окончательно умерших собак, в одно мгновение раскрылись беззвучными бутонами пламени, пожирая гниющую плоть, обнажающиеся кости, оставляя лишь осыпающийся прах. Воздух сразу же стал намного чище, будто взбодрившись, избавившись от мерзко-сладковатого смрада.
– И толку? Мне было десять, когда я умер. После двух прошедших веков, так и осталось десять.
– Не учел. – мужчина одним движением спрыгнул с коня, оставшегося стоять эбеновой статуей, не шевеля ни хвостом ни гривой, отгоняя назойливый гнус.
Впрочем, насекомые и не стремились приближаться к лоснящейся, ухоженной коже.
Упрятанный в металл кулак грохнул в дверь, заставив ту ощутимо вздрогнуть.
– Открывайте!
Девочка не поверила своим ушам, когда их коснулся человеческий голос. Решила что померещилось от страха и отчаянной надежды что кто-то придет и спасет ее и брата. Кто-то сильный и добрый, как те жрецы света, что ежегодно приходили в их деревню в установленный день для проведения служений солнечному богу, проведения брачных обрядов и прочтения молитв-упокоений над могилами умерших за прошедший год, позволяющих душам отправиться к небесному престолу.
– Открывайте, демоны бы вас побрали! – хриплый, каркающий голос снова кинжалом разрезал установившуюся тишину.
Девочка внезапно осознала, что в дверь больше никто не скребется, да и запах разложения значительно ослаб. Испуганной птицей она вспорхнула из своего угла, метнулась к подпирающему дверь бревну, ухватилась ослабевшими от недоедания, исхудавшими ручонками…