– Я позвал тебя… – медленно, раздумчиво говорит он и за руку тянет к каменной скамье. – Я боялся, что ты не успеешь… Милостью Господа, ты успел, но еще более надо спешить теперь, Акра падет сегодня.
Я опускаю голову и тяжело сглатываю. Отче мудр и ошибается редко.
– Тогда, – говорю, сжав кулаки, – зачем вы позвали меня сейчас, отец мой? Каждый рыцарь на счету там, на стенах!
Старик укоризненно качает головой. С трудом приподнявшись, вынимает чадящий факел из кольца на стене и подносит ближе к угловатому предмету, который я только теперь замечаю на скамье.
– Мальчик мой, отрывать разве стал бы я от воинских трудов понапрасну? Нет. Другая стезя важнее и ждет… Слушай меня со всем вниманием.
Отец Раймунд тяжело опускается на скамью и вздыхает, вытянув ноги. Я смотрю на таинственный сверток, покрытый отрезом черного венецианского бархата.
– Слушай же, Жан. У стены приготовлена ряса и исподнее, переоблачись сию же минуту. Там же кошель с золотом, возьми его… Вопросы задашь потом, если останется время! – предостерегающе поднимает он развернутую ко мне ладонь. – Меняй одежды и слушай. С этого мгновения ты не рыцарь ордена бедных воинов Христа…
От убийственной фатальности этих слов кольчуга выскальзывает из моих рук и падает, рождая зловещее эхо.
– … ты останешься рыцарем до конца дней, не вскидывайся… – усмехается отче, не глядя на меня. – … но только в сердце своем. А из Тампля выйдет смиренный монах, принявший обет паломничества в заморские земли, в Вечный город, где ты восжелаешь поклониться христианским святыням. Ты смышленый мальчик и найдешь возможность испросить аудиенции у Папы, не привлекая досужего внимания…
Я затянул пояс грубых штанов веревкой, стискивая зубы и заталкивая назад в глотку рвущиеся вопросы.
– … ему ты передашь этот ларец. – Отче сдернул бархат: открылся тускло блеснувший металлом резной короб. Вытянув из-под рясы цепочку, отче снял с нее ключ и отомкнул крышку ларца. – Подойди, Жан, взгляни.
Я упрятал тяжелый кошель в потайной карман рясы, шагнул к скамье и глянув, застыл каменной горгульей.
– Это же… Господи Боже!
– Т-с-с… – старик прижал мне палец к губам. – И у стен Магистерской башни могут быть вражьи уши. Мало кто из живущих воочию видел то, что дозволено сейчас лицезреть тебе.
Отче закрыл крышку и дважды повернул ключ. Бережно обернул ларец бархатом и упрятал сокровище в мешковину.