Дочь некроманта и ведьмы из древнего рода, Нэнси осталась на низшем уровне, балуясь мелкими заклинаниями, приготовлением снадобий и изготовлением амулетов. Возможно, нежелание повышать уровень колебался от мысли, что бывший противник в лице ведьмы и сестры по отцу – Розалин Смит – находился в заточении в палате психиатрической лечебницы. Но и присутствие некроманта не повлияло на новый всплеск колдовской активности. Я терялся в догадках, чего ожидает Нэнси, до тех пор, пока не прилетела новость: Розалин Смит на свободе.
Бывший инспектор службы опеки оказалась сильной ведьмой, но проиграла в битве со мной, когда лично заявилась в дом тринадцать лет назад за старинной колдовской книгой. Вмешательство Асмодея повлекло за собой череду бед для Розалин Смит. Не отдав вовремя долг вызванному бесу, та поплатилась собственным разумом. Однако годы, проведенные в клинике, сломили дух не только ведьмы, но и захватившего ее беса: не имея возможности творить зло, тот покинул тело Розалин, а лечение вернуло ей силы.
Наивная Нэнси, нежданно обретшая сестру по отцу, проявила милосердие, навещая Розалин в больнице и после выписки, когда та поселилась неподалеку. Нэнси уверяла, что Розалин изменилась, стала другой и сожалеет о содеянном. Я бы заплакал от умиления, если бы монстры умели выдавливать слезы. Однако, лишь рычал от злости на человеческую глупость и недальновидность.
Мартин молчал, не перечил. Покачивал головой, но позволил сестре самостоятельно разбираться с родней. С одной стороны, вредить семье Розалин не имело смысла, да и книга заклинаний хранилась в недоступных недрах ада, куда даже я не спущусь. А вновь брать малыша в заложники, как планировал два года назад папаша-некромант, Розалин не посмеет: Асмодей вновь упечет несчастную ведьму за решетку психиатрии.
С другой стороны, в присутствии Розалин малыш чаще пробуждал в себе демона, демонстрируя силу и полную противоположность этой семейной ветки. Мартин здраво оценил возможность держать Розалин в поле зрения, позволяя Нэнси общаться с сестрой. Но Мартин так мало еще знал об отношениях, как сказал Эндрю Палмс, что не обратил внимания на существенные изменения в жизни сестры. Чего не скажешь обо мне: глаза и уши семьи Фостер.
– Томас?
Мартин выскочил из машины, едва Эндрю припарковался возле дома, и подошел к ожидавшему другу. Рыжеволосый парень с веснушчатым лицом прислонился к перилам, удерживая в руке объемный конверт.