Двигаясь на звук, огибая белых монстров, нащупала влажную стену и круглую дверную ручку, та отвалилась при касании. Торчащая фанера, что служила, наверное, как прикрытие, упала, чуть ли не придавив мне пальцы ног. Передо мной открылся ещё один проход. Это была крупная кухня с бетонным, очень пыльным полом. Стопой я нащупывала крупный мусор, что резал тонкую кожу. Пока за густым, непроглядным дымом, подле деревянного окна, щели которого забиты жёлтой ватой, сидело за столом два пожилых мужика. Их внимание со стакана и сигареты сразу переключилось на меня.
– Ты наконец проснулась? – хорошенько затянул бычок и выпустил пар старик в чёрной зимней кепке.
Наконец?
– Долго же ты спала.
– Где я?
Любопытный вопрос, который вырвался из моего заветренного рта.
– Это не важно. Можешь поблагодарить меня. Я – твой спаситель. Доктор наук, исследователь в лучшей лаборатории страны. Ты – девочка, должна была умереть. Совсем ничего не помнишь? – сплёвывая зелёную мокроту в кулак, он кряхтел носоглоткой, издавая громкие, скрежеты.
– Совсем.
– Ты подхватила инфекцию. Мне пришлось использовать вакцину, которую не тестировали на людях. Иначе, ты бы превратилась в желе через минуты три, – спаситель разговаривал очень спокойно, размеренно, будто обдумывал каждое слово.
Мои волосы и одежда надолго сохранят запах дыма от сигарет.
– Мне очень жаль, что такое случилось, но выбора особо не было.
Выбора особо не было. Сияющая дыра чуть ниже шеи позволяла рассмотреть округу. Мне не стало хуже или лучше от его слов. Словно родившись десять минут назад, я исследовала новый, невзрачный, серый мир. И только пустота сопутствовала мне.
– Почему я ничего не чувствую?
– Побочное действие препарата, но это лучшее, что могло произойти. Извини, малышка.
Верно, я знала, что что-то не так. Почему-то его слова не задели меня, их насмешки и еле прикрытые улыбки тоже не смутили. Не представляю, что должна делать в эту минуту. Поэтому осмотрю дом.
Чем дальше моя нога ступает, тем холоднее становится. Местами стены разрушены, частично замазаны бетоном или вовсе вырваны с корнем. Словно огромный ребёнок играл со зданием, приделывая лишние, абсолютно никудышные части. Я выбрала свою конуру.
Книги. Они единственные, кто могли проявить мой интерес. Взяв с полки, «Там, где в дымке холмы», Кадзуо Исигуро, 1982 года, присела на край постели и, раскрыв плотный переплёт, замерла. Вчитываясь в каждое слово, я упускала нить повествования, потому что терялась в тягучей, плотной жидкости равнодушия. Смысл произведения, задумка, растворялась, как в соляной кислоте и более не касалась меня. Я пробовала снова и снова, пока не поняла, что потеряла нечто важное и невосполнимое.