Поэтому, когда товарищ Чжан упомянул боярышник, Цзиньцю, поддавшаяся воспоминаниям, на мгновение удивилась, соотнеся его с песней. Но потом быстро сообразила, что их проводник всё-таки имел в виду настоящее, а не воображаемое дерево, и что он наметил своё дерево целью для семерых, сражающихся с горой.
Теперь рюкзак Цзинцю тяжело давил на её потную спину, а лямки авоськи глубоко врезались ей в ладони. Чтобы облегчить это давление, она перемещала рюкзак по спине взад-вперёд, слева-направо и справа-налево. И в тот самый момент, когда она стала чувствовать, что дальше идти уже не может, товарищ Чжан объявил:
– Пришли. Давайте немного отдохнём.
Группа издала общий вздох – так вздыхают люди, которым только что прочитали постановления об своей амнистии, – и все повалились на землю.
После того, как силы вернулись к ним, кто-то спросил:
– А где этот боярышник?
– Вон там, – сказал товарищ Чжан, указывая на дерево невдалеке.
Цзинцю увидела ничем не примечательное дерево, высотой шесть или семь метров. Воздух ещё был холодным, поэтому не только белых цветов не было на ветках, но даже и зелёных листьев не было видно. Цзинцю смотрела разочарованно. Образ, который навевала ей песня, был гораздо поэтичнее и очаровательнее. Когда она слушала «Ой, боярышник милый…», ей представлялась сцена, где два красивых молодых парня стоят под деревом и ждут свою несравненную девушку. Молодая девушка в одном из тех платьев, что так любят русские женщины, спускается к ним по тропинке в радужных сумерках. Кого же ей выбрать?
Цзинцю спросила товарища Чжана:
– У этого дерева белые цветы?
Этот вопрос, казалось, что-то пробудил в старике Чжане.
– Ах, это дерево! Изначально цветы были белыми, но во время войны с Японией под ним казнили бесчисленное множество храбрых мужчин, и их кровь пропитала почву до самых корней. С тех пор цветы на этом дереве начали изменять свой цвет, пока все не стали красными.
Группа сидела тихо, пока товарищ Ли, один из их учителей из города, не сказал ученикам:
– Вы ещё не записываете?
Понимая, что их работа уже началась, все четверо стали копаться в поисках своих блокнотов. Четыре или пять царапающих ручек были, видимо, обыденным делом для товарища Чжана, поэтому он продолжил говорить. Как только история дерева, которое свидетельствовало о славных подвигах жителей Западной Деревни, была изложена до конца, пришло время снова отправляться в путь.