* * *
Селиванову приснился короткий и душный сон, в котором он отдирал с большого пальца заусенец, но тот не отрывался, только вытягивался, удлинялся, как струна, и распарывал кожу. В конце концов он его выдрал вместе с ногтём и осмотрел обезображенный палец. На месте ногтя Селиванов увидел маленькую свастику. Стало страшно, что на него заведут дело и посадят в тюрьму. Нужно было избавиться от пальца, отсечь его. Но не было ножа. Селиванов нашёл в кармане кусок старой обёрточной бумаги и обмотал палец.
Его разбудил голос. Селиванов открыл глаза и увидел потолок. Он повернулся на бок и обнаружил, что лежит на раскладушке поверх каких-то тряпок. Рядом сидел Витя со стаканом в руке.
– Что? – спросил Селиванов.
– Тебе кто-то звонил.
– А, ладно.
Голова была тяжёлая. Опьянение ещё не прошло. Селиванов решил пока не двигаться. Витина комната была маленькая и неряшливая. Повсюду стояли пустые бутылки. На подоконнике стояли горшки с мёртвыми растениями.
– Миш, ты как думаешь, дети могут в ад попасть? – спросил Витя.
– Для детей там, кажется, есть отдельное место, – сказал Селиванов.
– Да, я знаю. Лимб. Но туда попадают невинные души, младенцы. А если ребёнок большой и успел натворить чего-то? Животных мучил, воровал, обманывал бабушку.
– Не знаю, Вить. Откуда мне знать? Ты сам как считаешь?
Витя пожал плечами.
– Надо сходить в церковь, у попа спросить.
– Да, это правильно.
Потом они напились и немного поругались. Селиванов сидел на раскладушке. Витя развалился на диване.
– Идиот, зачем ты сказал мусору, что я был у Шурика?
– Но ты ведь был. А потом ухилял. Мне пришлось выгребать. И Шурика тащить в катафалк. У меня чуть ноги в обратную сторону не сломались.
– Вместе надо было валить.
– Неправильно так делать. Он же нас в гости пустил.
– И помер. Ему без разницы.
– Всё равно хреново так поступать. Не по-людски.
– Ой, блядь, ещё одна совесть вылезла.
Витя помолчал, а потом рассказал, как его выгнали из больницы. Во время операции умер ребёнок. Витя был в этом не виноват. Анестезиолог ошибся. Но его мамаша оказалась какой-то чиновницей в здравоохранении.
– Мамаша чиновница, а сын простой анестезиолог? – спросил Селиванов. – Пиздёж это всё.
– Никакой не пиздёж! Он нормальный парень. Хотел людям помогать. Но когда эта херня случилась, он сразу и поплыл, испугался. Мамаша за него вписалась. Меня чуть не посадили. Говорили, что я с похмелья пришёл на операцию.