С щенком алабая
Мало того, что при задержании мне разбили грудную клетку и, похоже, поломали ребра, так ещё сильно болела голова. Я окончательно открыл глаза, и реальность начала постепенно возвращаться, переместив меня в маленькую убогую камеру, освещенную тусклой лампочкой над дверью. Единственный сокамерник, мужик лет сорока пяти, спокойно спал себе на своём «шконаре».
«Год назад я уже бывал здесь, и всё обошлось, – усмехнулся я про себя. – Тогда мне повезло, потому что статьи были не мои, а моих приятелей, которых задержали. Один из них дал на меня показания, но грабежи были в соседнем районе. 91-й год, Путч, на то, чтобы разобраться со мной, просто не хватало времени. А вот сейчас ситуация уже другая. Грабеж, оружие, убийство. И ничего удивительного, что теперь меня бьют – бить меня тут будут ещё долго».
Камера выходила на то место, где сотрудники держали собак. Почему-то одна из них уже которую ночь выла, и моё и без того плохое настроение окончательно испортилось. Дела мои были настолько хреновые, что мне даже не хватало сил проанализировать ситуацию. А подумать было о чём…
Например о том, что утром коридорный как всегда постучит по железным дверям камер и громко скомандует: «На прогулку!», но для меня всё будет по-другому. Откроется «кормушка», я назову фамилию, в ответ прорычат: «Без вещей на выход!» Это значит, что меня снова поведут на допрос и, скорее всего, опять будут бить по голове. На столе в кабинете будет лежать лист бумаги и ручка, и хмурый дознаватель: «Пиши, как было».
А ведь эта картина ещё недавно стояла перед глазами. Только то был сон, и я спокойно рассказывал его своим приятелям во время Новогодних праздников. И мы смеялись, потому что ничего не предвещало какого-то воя собак и маленького окошка с решеткой. Всё было весело, все отдыхали, и никто даже не допускал мысли о том, что через две недели я всё это испытаю на своей собственной шкуре.
Эту ситуацию можно было пережить, если бы не пара «но». Уже две недели прошло с тех пор, как меня задержали, уже неделю – как бьют, а главное, что до сих пор нет моего адвоката, который сейчас был мне просто необходим. Оставалось только догадываться, сколько продлится эта канитель. Обычно на Петровке держат три дня, но меня держали гораздо дольше. Всё это наводило на мысль о том, что где-то сверху приняли решение дожать меня до признания. И с этой проблемой надо было что-то делать…