ЛК: Почему же вы тогда вступили в нее, раз ваши взгляды противоположны? И не считаете ли вы, что за столь открытую и реакционную позицию вас могут попросту исключить из партии?
П: Абсолютно с вами не согласен. В нашей партии могут состоять люди абсолютно различных взглядов. А вступил я в нее из личного убеждения, что в стране нужно что-то менять. Ситуация была очень тяжкая. Мне всегда родители говорили, что против системы одному не справиться, в нее нужно втиснуться, тогда ты и добьешься своего. Вот как с машиной. Вы же не сможете сбавить ее скорость, когда она мчится на вас? А почему?
ЛК: Потому что я не нахожусь внутри.
П: Именно! Вас просто она собьет! Поэтому лучше будет попросить ее, чтобы она пустила вас внутрь, а там уже все зависит от вас.
ЛК: Не боитесь ли вы, что этим способом могут воспользоваться ваши враги?
П: Ну врагов у меня нет, есть только оппоненты. Может для кого-то я враг, не спорю. Но в нашей партии, как я уже сказал, много людей различных взглядов, совсем не свободомыслящих.
ЛК: Но ведь это противоречит ее концепции?
П: Наоборот, это чистое следование ей. Если бы наша партия была завязана на конкретной идеологической промывке и чистоте, она была бы уже не свободомыслящей, а антисвободомыслящей.
ЛК: Вы придерживаетесь, как вы выразились, своей «идеологической промывки», ведь вы много лет назад создали новое политическое учение, получившее название самобытность?
П: Да, и прямо следую ее курсу, при этом сочетая с той повесткой, что диктуют мне сотоварищи из партии. «Манифест об открытости миру» тому яркий пример.
ЛК: В чем сила?
П: В аппарате. Только государство, только верховная власть способна наводить и сохранять порядок.
ЛК: Ваша политическая карьера, насколько всем известно, началась с ресторанного бизнеса.
П: Да.
ЛК: Расскажите о нем подробнее. Как и с чего конкретно все началось?
П: Ой знаете, эта история настолько долгая и красочная, я даже не знаю, хватит ли у нас на нее времени.
ЛК: Нет, что вы. Времени у нас достаточно. Мы сегодня и позвали вас как раз за тем, чтобы тратить его нещадно. (Оба смеются.)
П: Это был конец 1940-ых – начало 1950-ых…