«Благородный принц и благородная леди, – ответил менестрель. – Их свадьбе будут рады миллионы».
Герцог извлёк свою шпагу из трости и полюбовался ей. Он прохромал вокруг своего пленника, встал напротив, мягко коснулся его горла, а потом и его живота, вздохнул, нахмурился и вложил шпагу обратно. «Нам придется придумать для тебя особо занятное задание, – сказал он. – Мне не по душе твои фокусы и уловки. Думаю, нет никакого принца и никакой девицы, которые поженятся, когда я тебя прикончу, но я всё-таки не уверен до конца». Он усмехнулся и повторил: «Мы тебе придумаем весёленькое заданьице».
«Но я же не принц, – сказал менестрель. – Только принцы могут искать руки Саралинды».
Холодный Герцог продолжал усмехаться. «Ну и что, мы тебя произведём в принцы, – сказал он. – Будь принцем Рубищ и Заплат». Он хлопнул ладонями в перчатках, и появились двое слуг, бесшумных и бессловесных. «В карцер его, – распорядился Герцог. – На хлеб без воды и воду без хлеба!»
И вот, когда слуги повели менестреля, в зал по мраморной лестнице лёгким облачком выплыла принцесса Саралинда. Словно кристалл, сверкнул глаз Герцога. Изумлением загорелся взор менестреля. Она была высокой и стройной, и фрезии были вплетены в её тёмные косы, и свет покоя и мира окружал её, словно радуга. Поэт сравнил бы её уста с розой, лик – с белой лилией. Небесной музыкой звучал её голос, очи сияли, словно свечи в тихую полночь. Она шла по залу, словно дуновение ветерка по фиалкам, а улыбка её сияла, и сам воздух наполнился нежным и нездешним благоуханием. Принц застыл от её красоты, но не оледенел, а Герцог, что был оледеневшим, но не застывшим, вытянул руки в перчатках, словно её тепло и нежность могли согреть его ладони. Менестрель заметил, как тёплый румянец приливает к щекам хромца.