А теперь оказались на пыльной дороге, конца ей не было, и дорога вела вдоль забора, за которым скрывались какие-то важные стратегические объекты.
Наконец забор закончился, а запах морской гнили усилился. Мы вышли на берег, солнце скрылось за тучами, небо было серое и бескрайнее.
– Вот что это за вонь.
– Морская капустка.
Ее было очень много. Как магнитная лента из миллиарда аудиокассет кудрявилась по берегу, на сколько хватало глаз. Несколько маленьких, по двое-трое, групп людей гуляли тут, не смущаясь этого запаха. Однако я встал раком, голова закружилась, начались спазмы. Желудок был пуст, поэтому рвотные позывы заканчивались ничем, но остановить их я не мог.
В результате лишь выплюнул немного желчи прямо в зеленые вонючие кудри.
– Ты просто не привык. Так бывает.
Я отошел к стоянке, лег на каком-то бордюре, а девчонка пыталась вызвать такси. Но машины сюда не ехали. Меня совсем размазало.
– Пойдем другой дорогой, так мы срежем.
– А ю шур? – спросил я, пытаясь собрать воедино двоящееся изображение.
– Да, срежем-срежем. Это я протупила просто. Есть выход отсюда, смотри: она ткнула мне в рожу недогруженную карту, из которой я не понял ничего.
Мы взобрались на гору, откуда было видно железную дорогу (по которой, однако, не проехало ни одной электрички) и фрагмент моря. Ели оливки, капусту кимчи, а также батончики арахис-финик. Непонятно, каким чудом все это добро оказалось в захолустном магазине. Конечно, с наценкой под сотню процентов, это же остров.
Девчонка была начитанная. Литературная, так сказать, девчонка, и поэтому мы говорили о книгах. Зачем-то она читала даже современную русскую литературу.
– Уже пишешь книгу? – спросила она.
– Почти пишу. Приеду и начну, вроде бы план есть в голове и даже в заметках, – для убедительности указал ей на айфон.
– Это роман? Или рассказы?
– Вроде бы роман. Или поэма в прозе, как посмотреть.
Она задумалась ненадолго, пошевелила носом и прищурилась – такая у нее была фишка, некое деревенское обаяние.
– У тебя есть референс? На что он может быть похож?
– Ну, ты читала мои романы? У меня их два.
– Нет, только рассказы.
– Вот если прочитаешь первый, «Календарь», станет ясно, наверное. Как бы объяснить. Ты читала Бротигана?
– Кажется, про ловлю форели…
– Вот. Меня интересует сейчас не сама эта книга. Просто я лет пятнадцать назад прочитал несколько его романов, и на одном, по-моему, как раз на «Форели», была такая аннотация. Что Бротиган писал не романы, а нечто близкое к ним по форме, но в собственном жанре – бротиганы. Когда я писал «Календарь», подумал, что я как Бротиган – сам в себе, только пишу не бротиганы и уж тем более не заслуживаю назвать жанр собственной фамилией. Но что я пишу календари. Моя цель прибить к стене какой-то момент, какой-то день, какую-то тему и часть жизни. Может быть, текущее ощущение. Чтобы из жизни можно было извлечь каплю смысла. А иначе, если я это не сделаю, смысла совсем не будет.