Липовцы, улица Угольная
Протяжные скрипы половых досок… Жалобное позвякиванье ложек с вилками… Гуляющий плеск воды в тазике… Маманька моет посуду.
Полузабытые звуки прокрались в мозг, теребя оголенные нервы.
С резким звонким грохотом, столовые приборы ссыпались в ящик стола, и я вздрогнул, словно проснувшись по будильнику.
Забавная у меня поза… Стою на коленках около дивана, покоясь туловом на мягком валике. Левая рука свесилась до пола, правая под грудью, щека вдавилась в обивку – будешь с оттиском узора ходить…
– Утро красит… нежным светом… – немелодично доносится из кухни. – Ля-ля-ля-ля… Ля! Ля-ля… Утро красит…
Мать обожает напевать первые строчки – нудно, как заевшая пластинка. Мои брови вяло ворохнулись: так я у родителей, на Эгершельда?
Глаза открылись по одному, и заморгали – в поле зрения отливали глянцевые листья фикуса, вымахавшего чуть ли не до потолка. Тускло блестел новенький «Таурус». Сердце дало сбой – и забухало, зачастило.
– Утро красит нежным светом…
Брякнул эмалированный тазик. Разношенные тапки прошаркали к двери, громыхнул мощный запорный крючок, выпадая из кольца… Гулко отозвалась веранда…
– Стены древнего… ля-ля… – гнусавый голос перекрыл шум выплеснутой воды.
Клекоча, я засучил ногами, ворочая непослушное тело и усаживая на скрипнувший диван. Меня колотило от ужаса, от нахлынувшего безумия, а когда расширенные глаза уставились в зеркальную дверь гардероба, я чуть не заорал – в облупленном отражении белело перекошенное ребячье лицо. Подростка! Дани Скопина, перешедшего в восьмой класс!
Я с силой зажмурился – и распахнул свои карие. Ничего не изменилось. Всё та же самодельная книжная полка над телевизором, заставленная томиками в «рамке» и «про шпионов». К ней впритык коробчатый шкаф – мы его вместе с отцом собирали, по неряшливо-затертой инструкции. Сколько мне тогда довелось замысловатых матов услыхать!
А за спиной… Я обернулся. Ну, конечно… Фабричный гобелен, изображающий тройку с бубенцами. Утеплили наружную стену.
Глухо доносился материн голос – пронзительный, с веселыми визгливыми нотками. Родительница перекликалась через весь двор с соседкой из барака напротив. У той было смешное имя – Авдотья Робертовна…
«Да почему было?!» – яростно рванулась мысль.
Я со стоном отер лицо, и бессильно уронил руки на колени. Небывалое бывает?