В школе было грандиозное действо, посвященное юбилею поэта. Оно проходило в несколько этапов: для младших классов, для средних и для старшеклассников.
В самом начале конкурса перед учениками начальной школы даже выступил сам Пушкин – переодетый в бакенбарды и фрак актер нашего местного театра Николай Гузка, талантливый, беспечный и всегда немножко хмельной. Он так и представился: мол, здравствуйте, я – Александр Сергеевич; поспрашивал народ в зале «что в имени тебе моем», заверил публику, что народная тропа еще заведет всех куда надо, и бухнулся после этой феерической декламации за стол, накрытый красной плюшевой скатертью. И прямо так, в гриме, он и просидел весь конкурс, иногда подремывая и во сне валясь на плечи нашей учительницы словесности Берты Иосифовны.
В жюри сидело еще несколько учителей, представитель от гороно и представитель от райкома комсомола Дина Георгиевна, строгая и со значком. Все младшеклассники в основном читали «У Лукоморья дуб зеленый…», и я, теребя белый форменный фартук, с нетерпением ждала своей очереди, чтобы показать всем. Всем!
Наконец ведущая выкрикнула мою фамилию, я бодренько подскочила к столу жюри, закинула руки за спину, выставила вперед правую ногу, многозначительно сдвинула брови и завыла мрачно и басом (тут нужно еще учесть, что до определенного возраста я отчаянно грассировала): «Как молодо-о-ой повеса ждет свида-анья с какой-нибудь газвг-г-г-атницей лукавой иль ду-у-угой, им обманутой…»
«Пушкин» проснулся и посмотрел на меня недоуменно, а Берта Иосифовна наклонила голову к столу, то снимая, то надевая очки – и, наверное, плакала, потому что ее плечи тряслись, она всхлипывала и вытирала слезы носовым платком. Видимо, ее очень проняло. Воодушевленная, я стала рубить рукой воздух и вещать еще оглушительней и торжественнее.
Это был мой звездный час. Я показывала в лицах и скупого рыцаря, и несчастную вдову, и ее безутешных малюток; я подвывала, хрипела и взрыкивала: «Я цаг-гствую… но кто вослед за мной пгиимет власть над нею? Мой наследник! Безумец (тыркнула я указательным пальцем с чернильным пятном в представителя гороно), гасточитель молодой, газвгатников газгульных собеседник! Едва умгу – он, он! сойдет сюда!..»
С Бертой Иосифовной творилось что-то невообразимое. Теперь она уже кашляла и не могла поднять голову от стола. Следом за ней, проникшись волшебными строками в моем исполнении, разрыдался представитель гороно: его тоже стало трясти, и он закрыл лицо руками. Ну а потом залихорадило все жюри. И «Пушкина», и учителей, и комсомольского представителя Дину Георгиевну со значком.