Для Имоджен. На мгновение перед глазами у нее встало лицо внучки. Адель одновременно почувствовала гордость, вину и тревогу. «Если бы не Имоджен, я оставила бы ящик Пандоры плотно закрытым, – подумала Адель. – Или нет?» Еще раз она напомнила себе, что имеет полное право поступить так, как собирается.
Ее палец с ярко накрашенным ногтем замер над первым нулем, затем нажал на клавишу. Может, ей и восемьдесят четыре, но вид у нее по-прежнему ухоженный, и выглядит она эффектно. Пошли длинные гудки международного соединения. Ожидая ответа, Адель вспомнила, сколько раз тайно звонила ему в те далекие годы, с бьющимся сердцем вдыхая застоявшуюся вонь сигаретных окурков в телефонной будке, бросая новые монетки, когда пищали предупреждающие сигналы…
– Алло? – Голос был молодой, женский, принадлежавший англичанке. Уверенный.
Адель быстро перебрала возможные варианты: дочь, любовница, вторая жена, домработница?.. Не тот номер?
– Могу я поговорить с Джеком Моллоем?
– Конечно. – Отсутствие интереса в голосе говорившей убедило Адель, что эмоциональной привязанности тут нет. Тогда, видимо, домработница. – Скажите, пожалуйста, кто его спрашивает?
Обычный вопрос, никакой паранойи.
– Передайте ему, что это Адель Рассел.
– Он знает, по какому поводу вы звоните? – Опять рутина, а не допрос с пристрастием.
– Знает. – В этом она была уверена.
– Одну минуту.
Адель услышала, как собеседница положила телефонную трубку. Шаги. Голоса.
Затем Джек:
– Адель. Как это мило. Давно тебя не слышал.
Ее звонок нисколько его не взволновал. Тон у него был сухой, приятно изумленный, дразнящий. Как всегда. Но теперь, по прошествии всех этих лет, он не воздействовал на нее, как когда-то. В то время Адель считала себя совершенно взрослой, хотя это было совсем не так. Все принимаемые ею решения до самого конца были незрелыми и эгоистичными. Если честно, она начала взрослеть по-настоящему, когда осознала, что мир не вращается вокруг Адели Рассел и ее потребностей.
– Мне пришлось дожидаться удобного времени, – ответила она.
– Я видел некролог Уильяма. Сожалею.
Три строчки в газете. Любимый муж, отец и дед. Цветов не приносить. Пожертвования на его любимую благотворительность. Адель расправила ладонь на письменном столе и посмотрела на обручальное кольцо и кольцо, подаренное на помолвку. Она по-прежнему их носила. Она по-прежнему была женой Уильяма.