– Петр Александрович, а вы сами-то в церковь молиться не про себя, а вслух ходите? – спросила Злата, состроив личико девочки-стервочки.
– Бог не глухой, – ответил я. – Если человеку необходимо молиться вслух, значит, он молится не Богу, а себе.
– А вы хоть одну молитву наизусть знаете? – не угомонилась она одним вопросом о молитвах; и мне пришлось напрячься не понарошку:
– Я считаю, что к Богу нужно обращаться творчески – своими словами.
В заученных молитвах нет творчества.
– А дети? Откуда они, по-вашему, берутся? – Злата продемонстрировала, что умеет переключаться не хуже штепселя.
– Не знаю, откуда берутся дети, – соврал я.
Соврал потому, что не знал всего лишь того, откуда берутся взрослые.
И без всякой паузы – помощницы нормализации мыслей, я зачем-то прибавил:
– Но детей дает Бог. – Если бы я знал, на какой ответ нарвусь, не знаю, сказал бы я то, что сказал.
Злата состроила такую мордочку, что ее можно было демонстрировать на ярмарке:
– Да?
Так значит, по-вашему, алименты нужно брать не с вас, мужиков, а с РПЦ?
– Впрочем, – прибавила Злата тут же, – про первородный грех я что-то слышала.
Церковная бредятина насчет того, что я появился на свет только потому, что мои родители согрешили, издавна вызывала у меня неприятие; а здравый смысл и знакомство, пусть даже шапочное, с дарвинизмом, фрейдизмом и генетикой только укрепляли мой персональный атеизм.
Хотя и вызывало неподдельное удивление в отсутствии атеизма коллективного.
Но я не мог предъявлять такие же требования к коллективному слабоумию, которые я предъявлял к своему собственному здравому смыслу.
Секс может назвать грехом только тот, кто ни разу им не занимался.
И выбор между мнимым грехом и истинным удовольствием любой разумный человек делает в пользу второго…
…Однажды я сказал своей приятельнице, журналистке Анастасии, с которой мы поехали в подмосковный дом отдыха:
– Нас двое.
Мы – как Адам и Ева в раю. – И Анастасия усмехнулась:
– Знаю я вас – мужиков, – И когда увидела, что я не понял ее комментарий, пояснила:
– Вы ведь думаете, что, если бы у Адама было бы побольше лишних ребер – в раю действительно наступил бы рай.
– Хотя… – собрался вяло возразить я. Но Анастасия избавила меня от возможности сказать глупость:
– Петька, ты никогда не задумывался о том, что эволюция сделала этот процесс, процесс размножения, таким приятным потому, что он нужен эволюции. – И мне удалось промолчать.