– …Ну, ладно, – сказала девушка, и было непонятно: примирилась она со своим обманом или с моей правдой. – Спросите меня еще о чем-нибудь.
– Как тебя зовут? – я выбрал самый простой и в то же время самый назревший вопрос.
– Злата.
Только не говорите мне, что это имя мне очень идет.
– Это имя тебе действительно очень идет; но я не скажу тебе об этом, если тебе это неприятно.
– Приятно, но просто все на свете так говорят.
– А разве ты уже познакомилась со всеми на свете?
– Так говорят все, кого я встречала.
– Значит все, кого ты встречала, говорили тебе приятные слова. – Я с самоуверенностью старого дурака вел ее по разговору.
И вот тут-то Злата меня поймала:
– Да.
Хотя в каждом человеке обязательно есть что-то хорошее. Только почему-то я не хочу, чтобы вы – оказались таким, как все.
А потом она поймала меня еще раз:
– Впрочем, вы не ширпотреб. – Этими словами она продемонстрировала мне, что мои предыдущие слова не пропадали втуне.
Хотя мне захотелось уточнить
– А что такое, по-твоему, ширпотреб?
– Может – вы мне сами объясните? – ответила она мне вопросом на вопрос; и получилось так, что на свой вопрос мне пришлось отвечать самому:
– В настоящем искусстве обязательно должно быть что-то непонятное.
Что-то, до чего люди должны дорастать.
А потом оценить то, что в них изменилось.
Ширпотреб – это то, в чем нет ничего непонятного.
– Значит, я была права.
Главное – мне дорасти до вас.
– Нет, девочка.
Главное – тебе перерасти меня.
– Мне уже интересно с вами, – девушка смотрела мне прямо в глаза.
Будь я цветком, от этих слов красавицы я расцвел бы, не дожидаясь весны, хотя, вообще-то, она была временами странной.
Во всяком случае, в словах: то скажет, что хочет прочитать Библию, то – что в каждом человеке есть что-то хорошее…
…Мы помолчали секунд восемь.
Для меня – мало, для нее, как оказалось, – много.
И она перебила наше молчание:
– Сколько вам лет?
– Для разумной жизни я слишком молодой, а для молоденьких девушек – я уже старый.
– Да какой же вы старый? – в ее голосе прозвучала не порожденка цивилизации – лесть, а куда более древнее чувство – удивление.
И это было самой большой лестью для меня:
– Дело в том, девочка, что у любого возраста есть и своя молодость, и своя старость.
– Я сейчас угадаю – сколько вам лет? – сказала она, но игра в угадайку не входила в мои планы; и я остановил поток мысли моей новой знакомой: