Я выдохнул и попытался втиснуться внутрь вместе с другими свисавшими с подножки, но безуспешно. Вдруг чьи-то сильные руки вцепились в мой зад и стали толкать вверх.
Не ожидая такого участия, я обернулся, готовый дать отпор. Девушка, судя по виду, деревенская, ничуть не смутившись, подбодрила меня:
– Ну давай, давай! – и снова стала беспардонно мять мою пятую точку.
Вероятно, в их деревне не принято особо церемониться. Должно быть, ей часто приходилось массировать мужские ягодицы, поднаторела она в этом деле.
– Давай, давай!
Двери с трудом закрылись, нещадно сминая не только одежду, но и самих пассажиров.
В трамвае меня, как всегда, толкали и спрашивали, «вылазию ли я на следующей». Отвечал, что «не вылазию». Вот и моя остановка наконец.
Посторонний человек, пройдя по длинным коридорам нашей Академии Наук и заглянув поочередно во все помещения, все лаборатории, не обнаружил бы особой разницы. Везде люди с сосредоточенными лицами изо всех сил создавали видимость научной ценности их пребывания на работе.
Но небольшие отличия все-таки имели место.
В нашем институте спирт отхлебывали из мензурок, в институте биологии в отделе растений его запивали крепким чаем, заваренным в лабораторной посуде симпатичными практикантками, а в отделе физики и математики глушили литрами, просто черпая из фляг.
Чем занимались люди, считающие дрозофил, никто не знает – потому как вонь в лаборатории, где работала Марина, не располагала к дружеским беседам. Химики хотя бы включали вытяжной шкаф. К тому же Марина начала встречаться с Виталиком, и для меня была практически потеряна.
Марину я заприметил еще в детском саду. Она выделялась среди остальных детей старшей группы – красавица опередила меня в появлении на белый свет на целых три года.
На мой взгляд, ей чрезвычайно повезло с внешностью. Именно такой я представлял себе Снежную Королеву, которая обещала Каю, то есть мне, коньки, вернее, конфетки, если я не выдам воспитательницам ее самоволки через дыру в заборе за дальней верандой. Куда отлучалась Маринка на прогулках, до сих пор остается тайной.
С тех пор Марина не сильно изменилась. Она, разумеется, стала еще выше и красивее, но характер остался прежним.
То, что гордячка предпочла Виталика, естественно, задело мое самолюбие. Но в глубине души я чувствовал, что ничего хорошего с ней у меня бы не вышло.