Однажды Рюрик даже слышал, будто есть за великой водой, за жаркими песками у края земли страна ариев, где Перуна именуют Паржанья, и что он прилетел оттуда на громовой туче. И будто нет никакого смысла чтить его во всех капищах, елико то один и тот же Перун, а достаточно поставить своё, да побогаче.
На руку Рюрика сыграло и то, что словене видели в нём опору воинской дружины. В отличие от пруссов и эстов, чтивших Перуна за силу дождей и высоту дерев. Повсюду от чуди до Ладоги в подножье идола зарывали топор, облитый человечьей кровью. Молния сильнее солнца – ей ни день, ни ночь не помеха.
И потому, когда пяти саженей в высоту встал над зеркалом Ильменя купологлавый великан, когда лучи утра коснулись его рубленых глаз в древесной стружке, и крепко повеяло пиленым деревом на всю округу, жители землянок на том берегу Волхова увидели идолище и кивнули согласно. А уже к вечеру у ворот Рюрикова Городища появились первые добровольцы. И вскоре построили гридницу – дом для младших воинов. Это были уже не варяги, которые ходили с Рюриком, а словенская служба.
Рюриковы варяги, коих было чуть более трёхсот человек, обучали пахарей и бортников военному ремеслу. Отроки и взрослые ходили по утру на промыслы, а вечером собирались на другом берегу – Рюрик не желал жить в народе и сидел в своей крепости. Здесь, во дворе детинца викинги передавали свои знания. Показывали «стену щитов», «клин», набирали юношей в подмастерья на кузнечное дело. Возили по озеру на драккарах, разъясняли устройство мачт, дивно гнутых шпангоутов, показывали солнечный камень – тот позволял «находить» солнце даже в тучах-бурёнках.
Через год Городище окрепло настолько, что начали собирать с ходящих мимо него кораблей дань. Впрочем, обложили ей только славян и агарян арабов. Варягов же задабривали и звали на пиры. Те были довольны, что их брат осел тут конунгом. Просоленные морем сапоги расхаживали здесь по-хозяйски. Варяги напивались мёду и часто ломились в хижины к словенам в поисках молоденьких девиц. Словене оказались весьма терпеливы. Они прощали конунгу всё.
Рюрик всё же покончил с междоусобицей. Разрешил вновь совет старейшин – следить за порядком. Род теперь не воевал с родом за землю и улов – всё решалось на сходах.
Такие сходы у кривичей и вятичей назывались вече, а у скандинавов – тинг. Вече было собранием серьёзным, хмуролобым и затяжным. Тинг же сопровождался возлияниями и плясками. На вече приходили все мужи, а иногда и жёны. Клали богам жертвы. Тинг был делом только тех, кто носит меч и ходит за добычей.