Олаф, Тавр и Гуннар, поверенные Олега, на вторую ночь сделали вылазку. Они видели людей в странных одеждах – широких кафтанах с вороньими перьями. Те явно прятались в деревьях. Иные были ранены и хромали за ветвями, вертели перевязанными головами и брехали на неведомом языке.
Их было много, гораздо больше, чем воинов Олега.
– Таких я ещё не видал, – заключил Гуннар Толсторукий. – Хотя обошёл столько королевств, сколько никто ещё не обходил.
– То ли степняки, – сказал Тавр, бывавший в Муроме, – то ли горцы.
Следующую ночь они провели на кораблях и у другого берега, выставив дозорных.
Ночь прошла тихо. Но днём дозорный Олаф закричал с мачты:
– Мёртвые! Прямо!
Вниз по течению вода несла трупы. Ещё не изуродованные, но сильно посиневшие, проплывали они мимо ушкуев. Гребцы отталкивали их вёслами.
– Это из тех самых, – заметил Гуннар, – в перьях.
Молча провожали они страшных пловцов. Словно льдины по весне, их было не счесть. Берег изгибался, и всё новые и новые трупы плыли из-за поворота. Пёстрые – серо-зелёные одежды с ярким оранжевым орнаментом, бурые расплывы крови, синяя кожа.
– Кто это? – послышался с мачты голосок Жегора. Он хотел залезть ещё выше, чтобы быть дальше от мертвецов.
– Лучше нам не знать, – ответил Любор, сглатывая подступивший ком.
– Там что-то происходит, – заключил Олег, – у самого Киева.
Он встретил взгляд Янки. Всё было, как в его видении – мертвецы плыли по Днепру.
Он оказался прав. За могучим лесом, что вырвался с берега в самую реку, словно ему мало было место на земле, показались знакомые холмы. Там, где были пристани Киева, теперь шевелилось что-то тёмное, и вился дым.
– Никак осада? – викинги подались на носы кораблей.
Засверкали глаза, оскалились улыбки.
– Рюрик? Или ромеи? С реки-то кто ещё?
– Разомнёмся? – голос Олафа был полон радости и какого-то сдавленного ужаса.
– Убрать паруса! – скомандовал Олег. Это повторили на других кораблях.
Красный ястреб Рарог убрал крылья. Вёсла зависли над отравленной водой. Только иногда приходилось отводить ими от кораблей наплыв мёртвых тел.
Корабли примкнули к камышам у берега и, крадучись на шестах, пошли ближе. Вскоре можно было разглядеть осаду.
Но это были не корабли – это были плоты. Огромные, грубо стянутые стволы запрудили реку от берега до берега. И по ним, как по мосту перемещались массы воинов. На киевском берегу, с холма вниз текла лавина гарнизонной дружины. Битва уже миновала свой разгар – бой шёл не у стен, даже не на берегу. Аскольдовы воины теснили обидчика на его же плотах.