Олег одарил его другим взглядом – со смесью стыда и раздражения. Он встал и кинулся к своим гребцам.
У Любора щита не было, и очередной залп пришлось встречать ползком по палубе. На лавке гребцов уже сидело два мертвеца. Под лавкой лежал Жегор. Мальчик сжался в калач. Струйка крови из большого тела на скамье поливала его горячим.
Любор оказался рядом с ним и потрепал по колену.
– Эй, лубоед, – он подмигнул мальчику, – плавать умеешь?
Тот кивнул.
– Сиди тут. А как кончится всё, ныряй и плыви в Киев.
– Стену щитов! – командовал Гуннар где-то вдали.
Норманны разбились на две части – половина легла на вёсла, половина защищала гребцов своими щитами.
Корабли с треском въехали в кольцо плотов, но силы вёсел не хватило на то, чтобы прорвать его. Паруса дулись пузырями, а угорские раздвоенные стрелы дырявили их, превращая в бесполезное сито.
– Гребите! – ревел Гуннар, забрызганный кровью.
– Нет! – крикнул Олег, – Собраться! К бою!
– Хелиги, надо прорваться к Киеву, – возразил Олаф.
Стены крепости действительно были уже близко.
– Мы не прорвёмся, – Олег даже погладил рукой борт, как иной гладит скакуна, не взявшего высоту прыжка и сломавшего ноги.
– Да и в Киеве нам объятья не готовят, – заметил Гуннар. – Наш Хельги успел отличиться.
– И настанет ночь, когда эта орда возьмёт стены.
Плоты скрежетали брёвнами по обшивке драккара. И вот над бортами появились вороньи перья. Следом – шлемы угров. Те взбирались на корабли, как муравьи на выпавшие из дупла соты.
– Стоять! – кричал Олег. – Держать щиты!
Скуластые черноусые лица уже скакали по палубе, напирали друг на друга. Драккар качался под десятками ног. Но ещё сотни ждали забраться на палубу. Один из ушкуев, поменьше драккара, перевернулся.
Олег и воины стояли плотной кучей, колючей, как ёж с мечами вместо игл. Они собрались вокруг мачты.
– Я был бы рад встретить тебя в Вальхалле, – сказал Гуннар, толкая плечом Олега. – Говорят, там никакого похмелья по утрам.
– Погоди в Вальхаллу.
Олег встал на приступ к мачте и дотянулся до плетеной клетки. Всё было быстро.
На куске бересты кровь из проколотого пальца. Несколько рун. Береста скрутилась на лапе голубя. Птица вспорхнула на рею. Поёжилась от дождливого ветра, пробуя крылья после долгого покоя. И скоро уже мерцала в блёклом свинце туч.
Раздался крик. Потом ещё. Кричал один и тот же человек. Угры выстроились на палубе, некоторые застыли на бортах, подталкивая уже залезших. Никто не шевелился. Через них перебрался сноровистый воин в лёгких латах. Червлёная кольчуга выдавала старшего.