– Отпустить? Забрать то, что отдано добровольно не тобой? – сильно удивился странному желанию эльфа собеседник, скривил губы и тут же выдал свою цену: – Тогда дай мне забаву на замену! Я хочу живую игрушку!
– Но… – попытался было беспомощно вякнуть благородный заступник, вгляделся в прекрасное лицо пробужденного, в чьих чертах милосердия отродясь не ночевало, и заткнулся.
– Ну? – притопнул ногой жаждущий развлечений тип. – Меня пробудили, я хочу веселиться! Нет игрушки? Найди, создай, призови! Мне становится скучно! Или все-таки развлечься с криками этих детишек?
– Нет, нет! Я… Призвать? Я призову тебе спутника, – неожиданно и скорее от безнадежности, нежели от чего другого, осенило Эльмиавера. Эльф торопливо пустился в объяснения, больше похожие на причитания. – Есть ритуал зова. Я проведу его для тебя. Верный спутник, разделяющий дорогу! Мой предок проводил такой для себя и получил каррошара, златогривого и быстроногого. Принцесса Айоль вызвала самого стремительного из охотничьих соколов, а…
– Хватит, – оборвал перечисления Спящий Предок, который уже не спал, и хлопнул в ладони. – Призывай!
Эльф, косясь на беспамятных глупых мальчишек, ввергнувших себя, его, а возможно, и весь Лес в пучину неприятностей, вытащил из-под туники медальон и торопливо запел вполголоса старинную молитву-призыв-заклятье. Что это было на самом деле, затруднился бы сказать и маг поопытнее мастера законов, большую часть времени посвятившего трактовке и соблюдению правил Великого Леса. Он и медальон-то носил на груди как память-дар ушедшей за грань мира Айоль, и лишь в благодарность выучил слова древнейшего ритуала. Призывать защитника-спутника даже не думал: его мир полнился лишь причудливой вязью законов и всеми теми, кому нужна помощь в их постижении.
Теперь дар пригодился. Мелодичный, как у каждого эльфа, голос вел ритуальный речитатив. В затверженной песне Эльмиавер менял лишь одно слово – свое собственное имя на имя Спящего. То самое, которое не рисковали произносить вслух долгие века даже самые безрассудные эльфы.
Отзвучала песня призыва и воцарилась тишина. Странная для вечноживого леса, неизменно наполненного дивной слитной мелодией жизни: шумом соков растений, гвалтом птиц, возней зверья.
– И где? – все еще предвкушающе, но уже готовясь разочароваться и начать забавляться на свой лад, потребовал ответа Спящий.