– Привет, – сказал он Никите.
– Привет, – ответил Никита и вышел из палаты, оставив нас одних.
– Привет, малыш мой, – Богдан присел на край моей постели, поцеловал мои опухшие щеки и посмотрел мне в глаза. – Как у нас дела, Настенька?
Я молча смотрела на него, не зная, что ответить и изо всех сил пытаясь сдерживать свои эмоции.
– Что дома? – сухо спросила я.
– Нормально.
– Как ребята?
– Все еще в клинике.
– Что на фирме?
– Справляюсь. Молодежь помогает.
Ясное сознание вернулось ко мне, память вернула события последней прожитой недели. Я не хотела ни кого видеть. Не хотела ни с кем разговаривать…
Богдан видел это, но сейчас думал лишь о том, что Насте очень плохо физически, морально еще тяжелее, всей душой он надеялся, что она скоро оправится.
– Мама, – Камилла открыла глаза и посмотрела на меня. – Прости, я заснула.
Камилла снова забралась мне подмышку и обняла меня.
– Миллочка, тебе нужно ехать с папой домой.
– Мам, – она жалобно смотрела на меня.
– Все будет хорошо, Миллочка. Я скоро поправлюсь, а ты пока поможешь папе с малышами, хорошо?
– Хорошо, – покорно ответила Камилла. – Ты больше не будешь спать так долго?
– Не буду, Миллочка.
– Мы завтра снова придем.
– Конечно, маленькая моя.
Милла поцеловала меня и спустилась с постели на пол, Богдан склонился надо мной.
– Малыш мой, мы очень ждем тебя дома, – поцеловав мои щеки, сказал он.
Я снова ничего не ответила ему. Они вышли из палаты, я осталась наедине со своими мыслями, которые лишали меня всякого желания жить, вообще…
Всю ночь я думала о том, как жить дальше…
Заснув лишь к утру, я проспала меньше трех часов, но открыв глаза уже не чувствовала себя совершенно беспомощной. Ясно я понимала сейчас лишь одно – я не имею права быть слабой, я не имею права ошибиться, я больше не дочь… отец уже не придет мне на помощь… Он больше не поддержит меня и не поможет мне… никогда… папочка… Я осиротела во второй раз, но лишь сейчас, я в полной мере ощутила боль и скорбь осиротевшей души… я не имею права… Очень многое сейчас зависит лишь от меня… я не имею права на эмоции, как бы мне не было больно, я не имею права. Настенька тихо ушла из моего сознания, следом за ней ушла и Настя… Лишь Мурена осталась во мне… Я понимала, что по-другому, я просто не смогу пережить того, что произошло. Жестокая и хладнокровная Мурена завладела и телом и душой, и мозгом, нежности во мне не осталось совсем…