Прошлой осенью бабушки не стало. Пить чай с бергамотом я перестала, ведь в каждой чаинке проступали следы бабушкиного бегемота – невидимого и слишком осязаемого. Горчило.
Шли годы, латте, рафы, капуччино, а бабушкиному чаю с бегемотом места не находилось. Но как-то раз я зависла над меню с горячими напитками, и бариста с весёлой улыбкой вдруг предложил чай с бегемотом.
– С настоящим? – не удержалась я.
– А то! – заверил бариста.
…
Я снова вдыхала аромат детства. Никогда больше не упускала случая почаёвничать любимым, с бегемотом.
Теперь вот завариваю своим детям, и пока бегемот кажется им самым загадочным существом на свете.
Жил-был у нас один сосед. Павлик. Огромный детина лет сорока, который из-за профессии вышел на пенсию рано. Развлечений у него в силу линейного строения извилин было всего два: смотреть телевизор и пить. Иногда денег на развлечения не хватало. И он приходил к соседям. То есть к нам.
Один прекрасный субботний вечер плавно перетекал в такое же интригующее тёмное время суток. Уж полночь приближалась и вдруг…
В дверь «тук-тук-тук»! Осторожненько так. Со вкусом. С природной интеллигентностью.
– Кто там?
– Марин, открой. Это я – Павлик!
На пороге стоял наш немаленький сосед. Нарядный. В разных носках и в очках с повёрнутыми на девяносто градусов стёклами.
– Ребят, вы не выручите сотней?
Сотни нам не жалко, а Павлика – да. Купюра тут же полетела на благотворительность.
Следующим вечером мы устроили просмотр многосерийного фильма. Шла уже третья часть сериала, но…
Уж полночь назревала, и снова «тук-тук-тук».
– Павлик, ты?
Привычным жестом я распахнула входную дверь. Сосед был снова прекрасен. К его нарядному образу добавился фиолетовый стильный шарф.
– Ребят, буквально двести рублей.
– Ну о чём разговор? Конечно!
Две сотни пошуршали лечить израненную душу бывшего служивого.
К третьему вечеру мы уже подошли ответственно. Приглушили звук телевизора, чтобы не пропустить ставший таким родным тихий «тук-тук», выложили веером на тумбочку три сотни в билетах Центробанка. Сидим, улыбаемся. Уж полночь вплотную приблизилась… Стрелки на часах отсчитали тридцать драгоценных минут. Потом ещё десять. Ещё. Стука не было слышно.
Я не выдержала первая:
– Чего-то Павлик задерживается…
– И я волнуюсь. – Вздохнул муж и пошёл откупоривать бутылку успокоительного.