Дверь за Долгоруким еще какое время вибрировала окнами. Ахматова понаблюдав это, поворачивается к Сокольскому. Широко улыбнувшись, жестом предлагает идти.
«Она и ехала с тем, чтоб меня поскорей оскорбить, еще никогда не видев: в глазах ее я был „протеже от Версилова“, а она была убеждена и тогда, что Версилов держит в руках всю судьбу ее и имеет средства тотчас же уничтожить ее, если захочет, посредством одного документа. Тут была дуэль на смерть. И вот – оскорблен я не был! Оскорбление было, но я его не почувствовал! Да! я даже был рад; приехав ее ненавидеть, я даже чувствовал, что начинаю любить ее.»
Ахмакова, в сопровождении Сокольского, поднимается по лестнице вверх, они идут по коридорам, входят в кабинеты.