– Не уходи. Куда ты?.. – Его тревожный шепот заставил ее вздрогнуть. Он невольно приподнялся в кровати на локте, различая в полумраке комнаты, как она собирает разбросанную одежду.
– Домой. – Она натянула свитер, почувствовав, что задела его руками. Он придвинулся близко-близко. – Что ты еще от меня хочешь?
– Останься, ведь все так просто – ты нужна мне,… нам.
– Нет, это иллюзия. Не все так просто. Это мечты, шантаж, игра – все, что угодно, только не реальность. Реальность не может быть такой.
– Может. Не уходи.
– Ты… – Она поспешно поднялась с постели, не дав ему себя поймать и снова заключить в объятия. Как же неимоверно трудно было отстраниться. – Мы оба получили то, что нам было нужно, то, что хотели.
– Ты может, а я нет. – Глухо выдавил он, понимая, что не имеет права ее удерживать, и одновременно борясь с собой, чтобы не удержать силой.
– Это не честно. – Она схватила со стула сумочку. – Не честно было использовать твоего сына.
– Да, но поезд уже ушел, – констатировал он. – Не беги так, подожди хотя бы, пока рассветет, ведь еще только половина пятого утра.
– Ты забыл, что от твоего дома до моего идти всего пять минут.
«А на самом деле – вечность» – мысленно прибавил он.
В это время из детской послышался крик и плач Павлушки.
– Подожди, я только его успокою… – Он бросился в комнату сына.
А она, окинув взглядом смятые простыни, вышла в коридор и, не помня себя от отчаянья, стянув с вешалки плащ, выскочила за дверь.
* * *
Они важно шли по коридорам родной школы, это был их последний звонок…
Каштаны, она так четко помнила, как цвели тогда каштаны. Помнила непримиримую ссору, их любовный треугольник, Леську, злорадно улыбающуюся из-за его спины… Рита застала их за зарослями белой акации. Как же Слава тесно прижимался к Олесе, как целовал! Больно… Ритка не знала, что может быть так садняще-досадливо больно. Он же ее тоже так целовал. А этот дурацкий спор – неделю назад.
– Хочешь, докажу тебе, что Славочка не больше, не меньше, как такой же бабник, как все?..
Зачем она вообще стала говорить о нем с Леськой?!
Но, что поделаешь, такова взрослая жизнь. И она началась для Риты с предательства, пусть детского, нелепого, смешного, но тогда ничего не могло быть горше и безобразнее. Она не простила – ни ее, ни его, ни себя.