– В этом нет необходимости, – сказал писатель.
Он порылся в ящиках письменного стола, потом встал, подошел к книжной полке, поискал там что-то, наконец, ударил себя ладонью по лбу и поспешно вышел из гостиной.
Пока он занимался поисками, я внимательно наблюдал за ним, пытаясь найти какие-то общие черты, однако безрезультатно: писатель широк в плечах, я худой, он сутулился, я держался прямо, цвет его глаз мне с такого расстояния и за очками рассмотреть не удалось, но его линия подбородка была заметно мужественнее, чем у меня; правда, пока это ни о чем не говорило, поскольку, по общему мнению, я пошел в маму.
Единственное, в чем мы с писателем действительно имели сходство, это нос: у нас обоих он был крупным.
Скоро он вернулся и протянул мне документ в красной корочке.
– Посмотрите сами, я попросил отметить в паспорте группу крови – на всякий случай, если что-нибудь произойдет.
«Трус, – подумал я про себя, – трясется за свою жизнь, но номер группы в записную книжку переписал».
– Большое спасибо, – сказал я, вставая, – я позвоню, когда что-нибудь выяснится.
– А я обещаю, что постараюсь вспомнить, что же тогда могло случиться, – ответил он дружелюбно, даже с некоторой нежностью; мой отец никогда в жизни со мной так не разговаривал.
Мне было неловко просить вернуть мне письма, но он сам решил эту проблему, безмолвно протянув мне всю пачку.
На следующее утро вместе с Ребеккой я пошел в поликлинику, где она взяла у меня кровь на анализ. Я уже несколько дней назад рассказал ей о своем открытии, просто был не в силах молчать.
– Надеюсь, что в больнице, где лежала мать, сохранились ее данные, – сказал я, когда Ребекка через некоторое время вернулась.
– Это не имеет значения, – сказала она. – Все и так ясно. У этого человека первая группа, а у тебя четвертая. Такое сочетание невозможно. Ты не его сын.
Я был разочарован, поскольку уже стал привыкать к мысли, что мой отец – известный писатель, и даже прочел вчера вечером один из его романов; теперь он сразу почему-то показался мне не таким интересным, как накануне.
– Ну, по крайней мере, тайна разгадана! – улыбнулся я храбро.
Из поликлиники я пошел прямо к отцу и рассказал ему, что произошло за эти дни.
– Прости, что позволил себе сомневаться в твоем отцовстве, – закончил я. – Но тебе, надеюсь, все это пошло на пользу, может, ты теперь изменишь свое отношение к маме?