Прошел еще почти час, пока наконец в том окне, за которым, по моим расчетам, корпел босс, погас свет.
И вот он вышел – молодой, стройный, в дорогой зимней куртке, примерно такой, как у Путина.
Я планировал, если он выйдет с кем-то вместе, поехать за ним и попытаться остановить его по дороге, но сейчас необходимость в этом отпала.
Выскочив из машины, я пошел прямо в его сторону – наверное, таким решительным шагом, что он поначалу как будто испугался и успокоился только после того, как узнал меня, – мы с ним встречались на вечеринках фирмы.
– Здравствуйте, – сказал я, остановившись перед ним.
– Добрый вечер, – ответил он осторожно.
– Я муж Зенобии.
– Да, я помню вас.
– У меня к вам дело, но я хочу, чтобы это осталось между нами. Чтобы никто никогда об этом не узнал. Кстати, это и в ваших интересах. Вы мне обещаете?
– Предположим, – обронил он неопределенно.
– Обещаете или нет? – повторил я настойчиво.
– Ладно, обещаю, если это для вас так важно, – пожал он плечами.
– Я хочу, чтобы между нами все было предельно ясно. Чтобы не оставалось ничего недосказанного. Я хочу, чтобы моя жена продолжала работать в вашей фирме. Эта должность ей подходит, она довольна. Но мне не нравится, если от нее ждут чего-то такого, что не входит в ее служебные обязанности.
Он посмотрел на меня маленькими холодными глазками, и было совершенно невозможно угадать, о чем он думает.
– Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду, я не понимаю.
«Ах, ты не понимаешь», – подумал я со злостью и рявкнул:
– Не лапайте чужих жен!
Он казался удивленным, сперва я подумал, что причина – в моей прямолинейности, но вдруг на его лице появилась ухмылка, и мне показалось, он даже тихо прыснул.
– Мне кажется, вас неправильно информировали. Можете быть совершенно спокойны: ваша кикимора меня не интересует.
Бывают вещи, которые мужчины делают машинально. Так и я – я отдал себе отчет в том, что случилось, лишь когда увидел, что босс лежит в сугробе, губа в крови.
Я резко обернулся, поехал домой, вошел, не поздоровавшись с Зенобией, в комнату, достал лист бумаги, написал вместо нее заявление об уходе и протянул ей, чтобы она подписала.
Зенобия взяла бумагу и начала читать, я же внимательно смотрел на нее, словно видел впервые. Назвал ли ее босс кикиморой, чтобы насолить мне, или его оценка имела основания? Когда мы влюбляемся, то не способны трезво оценивать достоинства и дефекты той, которую выбрали объектом своего вожделения; мне всегда казалось, что Зенобия – обаятельная женщина, правда, худая и близорукая, в очках, но темпераментная, с большим чувственным ртом и большими, мечтательными глазами – а вдруг я ошибаюсь?