– Слушай, – сказала Мальвина, вытираясь салфеткой. – А можно я у тебя переночую? Работы на сегодня нет больше, а домой ехать не охота. Тем более я полбутылочки вискаря спи… ла!
Последний аргумент, невзирая на начинавший медленно кружиться надо мной потолок, показался мне вполне убедительным.
Мальвина голая сходила в прихожку, принесла бутыль и стаканы, плеснула в них на два пальца, и мы выпили.
И тут Остапа понесло. На меня напало настоящее ораторское недержание, и я непрерывным потоком принялся излагать Мальвине историю своей жизни в таких подробностях, что мне позавидовал бы и Цицерон. В конце своего затянувшегося стендапа я признался, что потерял цель и, вероятнее всего, завтра все газеты выйдут с моим скоропостижным некрологом. В тот момент мне казалось, что город оценит мою кончину, как очень значимое событие, и сиё, непременно, найдёт свой оклик во многих СМИ.
– А давай я тебя закажу, – неожиданно сказала Мальвина, глядя на меня пьяными глазами.
– Ты дура, что ли? – вначале не понял я. – В каком смысле?
– У меня у племянника контора шик-блеск-красота, – пояснила девушка. – Работают чисто и следов не оставляют. Мне сделают по блату. Раз и готово! – она подняла стакан, предлагая чокнуться.
– Ты о чём толкуешь-то? – машинально стукая в её стакан своим, переспросил я, ощущая в мозгу пшеничную кашу, в которой резвятся электрические угри.
– Какой ты глупенький. Ну, они заказ берут. На устранение. Киллеры. Только ты никому.
До меня потихоньку начал доходить смысл её слов.
– То есть ты хочешь, чтобы они меня… того?
– Ты же сам сказал, что хочешь самоубиться. А они в этом деле профи.
Я стал смеяться. Предложение Мальвины мне показалось ужасно весёлым. Я смеялся и смеялся. Девушка вначале недоверчиво на меня поглядывала, а потом и сама стала подхихикивать.
– Профессионалы, – я бил себя по коленкам, не в силах сдержаться от распирающего меня веселья, и выходил всё на новый и новый виток безудержного смеха.
– Ага, – поддакивала Мальвина и быстро-быстро, как китайцы на ярмарке, трясла головой.
Самое любопытное, что утром, когда я проснулся (вернее, в обед, какое там утро), я увидел на тумбочке визитку фирмы племянника, о котором говорила Мальвина. Она оставила мне этот картонный прямоугольник, приложившись к нему на прощанье своим накрашенным ртом: поперёк названия компании алел неровный отпечаток её губ.