Меня эта история зацепила почём зря. Я представил полуразрушенную, заросшую, тихую деревню на фоне хвойных столетних лесов и горных хребтов. Понял – надо ехать! Позвонил Хомяку. Он поначалу желанием ехать не горел, пытался найти отговорки, но в итоге согласился составить мне компанию. Согласовали с ним дату поездки. Подготовка не заняла много времени, ведь весь набор выживания в паранормальных условиях у меня всегда был наготове в походном рюкзаке на тридцать литров. Камера была заряжена и исправна. В назначенный день мы с другом сели в мою машину и ближе к вечеру выдвинулись навстречу злоключениям. Погода была прекрасна, настроение тоже. Всю ночь мы ехали, поочерёдно сменяя друг друга за рулём. На рассвете привычный равнинный пейзаж сменился горными хребтами и густыми разноцветными по-осеннему лесами. Добрались до места назначения мы только ближе к обеду, ибо серпантинная дорога отняла много времени – на такой особо не разгонишься. Мы вышли из машины.
– Чувствуешь, Хомяк, какой воздух? – я глубоко вдохнул разряженный горный кислород. Наслаждение. Небо и земля по сравнению с городским, пыльным и загазованным.
– Да, природа тут шикарная. А ещё тихо тут, – товарищ огляделся, оценивая взглядом масштаб деревни. Его брови были чуть сведены. Я почуял неладное.
– Ты как? Недовольный какой-то.
– Да замаялся с дороги. Надо пройтись, развеяться, – Хомяк упёр руки в боки и потоптался на месте.
– Соберись, Хома. Сейчас прогуляемся, сделаем пару фото, а потом разведём костерок, шашлычок, все дела. Нормально всё будет! Нам ли с тобой бояться всяких баек? – я слабенько толкнул друга локтем, – В заброшенных особняках мы были?
– Были, – буркнул мой собеседник.
– На средневековых кладбищах ночевали? – я заговорчески глянул в глаза поникшему товарищу.
– Было такое.
– В бункерах советских, недостроенном метро, мёртвых лесах были?
– Да были, были.
– Ну вот и чего тогда сдрейфил?
– Андрей, задолбишь вот этим вот своим! – Хомяк резво выхватил у меня камеру и рванул в сторону ближайшего дома. Дверь была нараспашку открыта. Прежде чем влететь внутрь, Глеб обернулся, с самодовольной весёлой миной прикрикнул, – Погнали, фотоохотник!
Следующие несколько часов мы провели за осмотром деревни. Дома стояли неуверенно. Крыша у большей части построек ввалилась внутрь, но те дома, что уцелели, были просто находкой для меня. Они были нетронуты. Ни одного граффити на стенах, ни одной разбитой бутылки, фантика. На столах действительно стояли тарелки, как и заверяла статья в интернете. Шкафы и ящики были закрыты. В целом, в домах было довольно чисто, не считая слоя пыли и плесневых разводах на стенах. Быт внутри них застыл, словно это не дома, а картинка, рисунок, фото. Складывалось ощущение, что это музейная инсталляция. Вся мебель, деревянная и старая, аккуратно стояла видимо ещё на тех местах, куда её ставили хозяева. Поселение было настолько старым, что ни в одном доме даже не было фотографий или календарей. В каждой уцелевшей постройке был так называемый красный угол – в изголовьях кроватей, у входа, на кухне. В одном из таких висели иконы, укутанные белыми простынями. Я подошёл поближе к находке, подготовил фотоаппарат. Изображение на ней были мне незнакомы. Вроде бы это была Богородица, но нарисованная женщина выглядела совсем иначе, в другом стиле, и в руках у неё был явно не ребёнок. На остальных иконах время стёрло лица и большую часть действий, так что разобрать что-то было сложно. На ткани, укутывающей древний алтарь, красными нитями были вышиты какие-то узоры, вроде руны. Я не вдавался в подробности. В конце концов, я не историк. Сделал пару кадров. Я сфотографировал книгу, лежащую на столе. Сделал пару пейзажных фото. Сделал селфи с Хомяком на фоне одного из крайних домов деревни.