– Мария, что ты здесь делаешь?
И не ожидая ответа, тут же поспешно добавил:
– Мария, познакомься. Это моя главная помощница, можно сказать, правая рука, Лилия Николаевна. Она – главный бухгалтер, и мы здесь находимся по делам.
Странно, но Марию совсем не интересовало, чем тут занимались отец и Лилия Николаевна. Ее только слегка удивило, что отец, никогда не любивший рассказывать о своих делах, очень уж поспешно пытался объясниться. Приветливо улыбнувшись обоим и распрощавшись, Мария пошла прочь. Уже через пару минут, вернувшись к прежним приятным мыслям, она позабыла об этой встрече, и матери о ней не рассказывала.
И вот сегодня она снова увидела эту женщину, и вся картина, а точнее, ее изнанка, открылась перед ней во всей своей истинности и полноте. Потому, наверное, и затронула ее так сильно.
Боль, полоснувшая сердце острой бритвой, не отступала. По натуре Мария была максималисткой (если черное, то это черное, если белое, то – белое). К тому же, как большинство ее юных сверстников, она страдала комплексом повышенного самолюбия, высокими амбициями и чрезмерной эмоциональностью, поэтому просто не понимала, как в нынешней ситуации следует разумно повести себя.
Еще она интуитивно чувствовала, что эта нынешняя встреча обязательно нарушит равновесие, сложившееся в их семье. Баланс отношений, который зиждился на полной автономии каждого, когда никто без нужды не влезал в пространство другого, но каждый внутренне ощущал себя частью дружного семейства. У каждого были свои дела: отец занимался бизнесом, мать ставила спектакли в театральном институте, подросшая дочка занималась в музыкальном училище. Всё в этой семье было отлажено, хотя порой родители не видели друг друга по несколько дней. Отец рано утром уезжал по делам, а мать еще спала после вчерашнего спектакля, вечером отец возвращался домой, ужинал и ложился спать, а жены еще не было – у нее очередная репетиция, прогон, премьера, гастроли. Днем – два-три звонка: «Все в порядке?», ну и ладно. И такое положение как будто устраивало всех.
В растерянности Мария повела взглядом вокруг себя, и только тут заметила, насколько чудесна, как бы в диссонанс ее настроению, полянка, на которой она так неожиданно очутилась. Обоняние ее полностью еще не восстановилось, чудесные весенние запахи были ей почти недоступны. Но белые, желтые, нежно-фиолетовые крокусы сверкали под лучами солнца, словно звезды, опустившиеся с неба. Она невольно залюбовалась цветами. Между ними порхали первые веселые бабочки, ободренные весенним теплом, и одна из них села на красную кроссовку Марии. Девушка долго смотрели на нее, стараясь не шевелить ногой, и думала о том, как хорошо быть беззаботной бабочкой. Если бы она смогла ею стать, то выбирала только самые красивые цветы.