Трижды пришлось дышать огнем, чтобы сейф превратился в оплавленный комок металла. Вы знали, что драконье пламя куда горячей обычного? Документы потеряли силу, перестав существовать. Такова уж бюрократическая магия.
С подоконника я стартовал в ночное небо. Воздух пах морем и арбузами. Мелкая морось приятно холодила шкуру. В пузе клокотал вулкан: то ли огонь, то ли ярость и восторг победы. На эту гнусную работу не вернусь. Создам свою большую компанию и буду заниматься настоящим делом!
Привыкнув немного к полету, я поднялся выше и сделал несколько кругов над городом. Над куполом Исаакия. Над Генеральным штабом и Дворцовой. У драконов, оказалось, отличное зрение. Я видел отражение своего могучего тела в Неве и угловатую фигурку, что махала мне у ограды набережной.
Я заулыбался во всю пасть: «Будет тебе огненная потеха, как заказывал!». Выдохнул полосу красного пламени, и следом грохнул праздничный салют. Огненные вспышки, завитки, всполохи отражались в каплях и витринах. Спасенный город гремел и сверкал – праздновал новое рождение.
Алене исполнилось десять тем летом. Она заснула в тепле и уюте собственной кровати, в соседней комнате спали родители, занавески покачивались у открытой форточки, пахло малиновым вареньем. Алена хотела повернуться на другой бок и не смогла. Потому что уже стояла на пустой детской площадке посреди двора.
Стояла в дурацкой пижаме с пингвинами, всклокоченная, заспанная, переступала босыми ногами на прохладном песке. Темный двор спал, ни одно окно четырех многоэтажек, окружавших его, не светилось даже тусклым огоньком ночника. Не было на черном небе ни луны, ни звезд. Единственный фонарь лил ядовито-желтый свет на площадку. Не слышалось обычных по летнему времени голосов, не гуляли влюбленные пары. На работу еще рано было разъезжаться, и машины выстроились вдоль домов, перемигиваясь синими искрами.
Алена зажмурилась сильно-сильно, чтобы проснуться. Открыла глаза – качели, лесенки, желтый свет фонаря, тихий и темный двор. «Проснись-проснись-проснись», – уговаривала она себя, понимая, что сон явно плохой, зловещий, и тишина, конечно, обманчива. Вот-вот начнет происходить что-то очень страшное. Нужно немедленно проснуться!
Ударила ладонями по одной щеке, по другой. Не помогло, слишком слабо. Раз-два – сильнее. Нет, не сработало. Ощущения для сна удивительно четкие. Вокруг фонаря вилась пара мотыльков. Слышно было, как мягкие тела бьются о стекло. Кто-то тихонько стрекотал в кустах. Еле заметно ветерок касался горячих щек. Сладко пахли цветы в палисадниках. Далеко за домами протяжно загудел поезд. Это «московский», он проходит здесь каждую ночь, папа часто возвращался на нем из рейсов.