– А меня, видите, пораньше отпустили. Котик у вас замечательный.
Она коснулась туфелькой Сенькиного убежища и упорхнула в другой конец крыши. Только сейчас я заметил, как много вокруг людей. На нашей крыше и на соседних. Продавцы окрестных магазинов, почтальоны, нянечки детского сада, лохматый дворник, собиравший во дворе космический корабль из старых труб. И вот что удивительно: все угощались моими бутербродами и чаем, крыша пропахла ромашками и колбасой. Как на всех хватало, ума не приложу!
Около получаса при свете городских огней мы разговаривали и по очереди смотрели в телескоп под ревнивым присмотром Галеева, который очень боялся, что кто-то раньше него заметит новую планету.
И вдруг резко потемнело. Электричество исчезло разом во всем городе.
– Смотрите-смотрите, начинается! – загомонила тьма десятком голосов. Только Галеев бурчал у телескопа:
– Отлично, без светового загрязнения я точно найду мою Алкесту.
Все мы, собравшиеся на крыше, придвинулись к самому краю, удерживая друг друга от падения и вглядываясь во мрак. Ветер стих, кровля тихонько вибрировала под ногами, в ушах звенело от напряжения.
И наконец, там, за городскими кварталами и набережной на каменистом островке за серым от вековой пыли стеклом вспыхнула яркая звездочка, осыпала подножье маяка искрами и загорелась уверенно и спокойно.
– Ура, получилось! – кричали мы. И я кричал тоже. Потому что страшно рад был, что гребцы и штурман не разобьются теперь о камни на своем легком кораблике и доплывут домой. Да, поначалу я сомневался, что все получится, но в конце концов, что тут удивительного? Всё ведь так близко. Маяк и кабинет Коли, зажженная им искорка и небесное тело, которое вот-вот откроет Галеев, я и седой мореход.
Один за другим зажигались фонари и окна, люди праздновали не свою, но важную им победу. Я почувствовал на ноге тяжесть и посмотрел вниз. На ботинке сидел невозмутимый Сенька и лопал украденную с бутерброда колбасу. Они тоже всегда были очень близки: Сенька и колбаса.
Вернувшись с обеденного перерыва, я сразу понял, что дело труба. Коллеги уже собрались и смотрели на меня выжидательно. Интеллигентный Пал Палыч щипал бороденку и перхал тощим горлом. «Сегодня ты, а завтра я», – слышалось в его кашле.
Из угла высовывалась крысиная мордочка Лидии, женщины пожилой, но так отчаянно молодящейся, что рыжие кудряшки вставали дыбом. Будучи существом бесполезным, она имела дачу по соседству с начальницей, охотно делилась рассадой, а однажды вырезала из шины ах, какого лебедя. Фотографии жуткой птицы были насильственно показаны всему департаменту. Дважды.