– Даже так? – Сева нахмурился. Его интуиция редко давала сбой, но чтобы Дима сумел обвести вокруг пальца… Неужели показалось?
– Да, – всё так же рассеянно, пребывая в мыслях, ответил Дима и со вздохом упал в кресло. – Я встретил её утром, сказал, что со следующего квартала можно приступать к строительству.
– Встретили, значит, – протянул Сева, чувствуя себя рыбаком, который вот-вот подсечёт клюнувшую рыбу.
– Да, решил обойти больницу, после ремонта никак времени не было посмотреть. Всё меняется слишком быстро.
– Вы бы ещё год из кабинета не выходили, ещё больше бы удивились. Кстати, вам давно надо заглянуть к Наташе, чтобы она вашу ногу посмотрела. Медосмотр – это важно, – осторожно ответил Сева. Дима, успевший включить ноутбук, пробурчал что-то, больше всего похожее на «что я там не видел на ваших медосмотрах». Улыбка Севы стала поистине дьявольской.
– Знаете, а я вас запишу. На следующую неделю.
– Сев, – устало вздохнул Дима, не глядя в его сторону, – отстань.
– Наташе это будете говорить, когда она придёт выяснять причины, почему вы не явились.
– Просто не записывай. И ничего выяснять не придётся.
Сева подавил разочарованный вздох. Хотя… Никто не говорил, что будет легко, не так ли? Дима крепкий орешек, если разгадает подвох – сорвётся. Но если действовать осторожно, привлечь союзников, узнать слабые стороны и, главное, убедиться, что чувства взаимны…
Припав на одно колено, Наташа замерла, тяжело дыша. Пот заливал глаза, мышцы приятно ломило, а сердце всё ещё колошматило грудную клетку. Возможно, пойти бегать в парк после смены было не самой лучшей идеей, но уж точно не худшей для того, чтобы снять накопившееся напряжение. И раздражение, вызванное поведением одного вредного главврача. После утреннего разговора Наташа так и не смогла взять себя в руки, шутка ли – бегать за ним месяц, чтобы получить желаемое вот так, небрежно, с прищуром и лёгкой ухмылкой. Впервые закралась мысль, что он над ней просто издевается. И эта же мысль не давала сосредоточиться весь день, потянув выпускать пар.
Наташа честно считала, что он занят. Списывала на его рассеянность и необязательность в неважных, по его мнению, вопросах постоянные срывы всех сроков её просьб. Искренне хотела помочь и даже пыталась не злиться. Как вообще можно злиться на того, кто стал тебе главнее и ближе отца? Кто не раз подставлялся под удар, отстаивая на очередном консилиуме? Кто, в конце концов, одним словом мог облегчить груз вины и боли, давящий на плечи после потери пациента? Поэтому, сцепив зубы, снова и снова она шла к нему, чтобы услышать привычное: «Прости, Наташ, я забыл».