Мы проходим в его комнату, в квартире нет никого, кроме нас. Я робко присаживаюсь на кресло, пока Антон делает чай на кухне.
У меня еще есть время сбежать. Но я продолжаю сидеть.
– Чувствуй себя как дома, – Антон подает мне чашку с горячим чаем.
– У меня дома не так, – качаю я головой, прихлебывая обжигающий напиток.
– А как?
– Мама слишком лезет в мою жизнь, я постоянно отчитываюсь, где я и что делаю, в то время как отцу вообще фиолетово, что я существую.
– Меня тоже предки достают, – говорит Антон. О Боже, наконец-то кто-то меня понял!
– Две недели назад умер мой кот, – зачем-то говорю я. Тоска захлестывает меня каждый раз, как я думаю о нем. Я не могу не думать о нем.
– Это тот, что разорвал мой фен? – вспоминает парень.
– Да, – он как живой все еще стоит у меня перед глазами.
– Хотел уберечь детишек от наркотиков.
Я ничего не отвечаю.
– Ты такая красивая, Алиса, – без перехода говорит он, и я смущенно улыбаюсь, опуская глаза на кружку. – Ты нравишься всем парням в компании. Но никому не отвечаешь взаимностью, почему?
– Ну… мне никто не нравится.
– Никто? – усмехается Антон. – А я?
– А ты нравишься, – краснея, признаю я.
Я не замечаю, как он садится на подлокотник кресла, в котором сижу я. А когда понимаю, насколько он близок, чувствую, как немеют ноги. Нас разделяет пара сантиметров. Он слышит мое сбивчивое дыхание и внезапно обнимает меня. Я забываю, как дышать.
Антон ведет меня за собой, увлекая на широкую кровать. Мне страшно, но я не сопротивляюсь. Он гладит меня по спине, талии, его руки настойчивы.
– Подожди, – пытаюсь сказать я, но он закрывает мне рот поцелуем. До этого я никогда не целовалась. Страх и желание почувствовать себя взрослой сцепились в яростной схватке, вызывая во мне взрывную эмоциональную бурю.
Когда он расстегивает пуговицы на моей кофте, я хочу его остановить, но меня будто парализует. Он стягивает ее с меня, его движения тверды, ладони исследуют мое тело. Я хочу крикнуть, но не могу, я лишь моргаю, не в силах оттолкнуть его.
Глаза Антона горят нехорошим огнем, меня сковывает животный страх и предчувствие непоправимого.
– Расслабься, – шепчет он, по моей спине бегут болезненные мурашки.
– Не надо…
– Прекрати, я все сделаю аккуратно.
– Я не хочу…
– Ты хочешь, просто не знаешь. Тебе понравится.
– Нет! – последние силы уходят на этот протест, физически я в полном ступоре.