Сегодня, то есть сейчас, он не видел той могилы, да и отсутствие листьев, набухающие почки, пронизывающий холод указывали скорее на апрель, чем на август. Одежда на нем была того времени, в котором он жил, а люди вон там, вдалеке, одеты иначе. В день похорон было холодно, и Михаил надел теплый суконный сюртук, шарф и шляпу. Сейчас такая предусмотрительность хоть как-то спасала его от простуды.
«Так, где я нахожусь? В каком времени и что со мной происходит? Это явь или сон? Если это сон или что-то сиюминутное, то это подарок судьбы и им надо воспользоваться. Попасть “туда – не знаю куда” и сделать “то – не знаю что” мало кому удавалось. Заглянуть в будущее хотя бы одним глазком – это сказочное везение, несбыточная мечта. И вот она сбылась! Но к чему может привести воплощение фантазий в реальную жизнь? Насколько опасным станет для него исполнение желаний? А если это нечто сатанинское и колдовское? Есть ли из желанного будущего обратный путь домой, в свое время, в свое настоящее? Что, если это навсегда? О ужас! Будущее уже не кажется таким уж и прекрасным. Кто я здесь? Человек без рода и племени. Я даже не знаю, живу ли я там, где жил еще вчера. В новом времени у меня нет ни денег, ни друзей, ни связей, ни родственников. Я нищий и бездомный. Я даже не представляю себе, какой образ жизни считается правилом. Если я появлюсь дома, на Мойке, не посадят ли меня в тюрьму, как взломщика и самозванца? Я не знаю новых норм и порядков. У меня нет документов. Кто я здесь? О, Боже! Я уже не хочу быть в этом времени. Я даже не знаю, какое оно, это нынешнее время. Я не знаю толком, какой сейчас день, месяц и год. Вон там могила с датой кончины 1937 год, а вон там – 1969-й. Сколько же в итоге прошло лет, пока я спал? Все, хватит. Я желаю стабильности и своей эпохи. Если вдуматься, то это уже даже и не моя страна. Это уже как бы заграница. И я нахожусь здесь нелегально. Довольно экспериментов, я желаю уснуть и проснуться 21 августа 1891 года».
* * *
19 апреля 1991 года. Восемь часов утра.
В кабинет главврача особой клиники Комитета государственной безопасности, несмотря на ранний час, вошел майор госбезопасности и сразу же с порога резко заявил:
– Вы гарантировали нам стопроцентную эффективность вашего препарата. Да, эффект я видел, но это не эффективность. Ваш пациент сбежал.